Мы всё отрепетировали на озере. Переворачивали катамаран мы за несколько секунд — это было просто. Обратно перевернуть — тоже просто. Самое сложное было вшестером в спасательных жилетах быстро забраться на катамаран. А если учесть, что на всё про всё есть только 25-30 секунд, пока течение порога несёт катамаран между шоссейным и железнодорожными мостами, то задача была не из простых. В раме пять поперечных перекладин, которые вместе с баллонами образуют четыре квадрата-просвета. Каждый из экипажа знал в какой квадрат он должен был спрыгнуть перед переворотом и через какой забираться обратно на катамаран из воды.
Катамаран я сшил из очень прочной и толстой ткани (какую добыл), поэтому катамаран получился довольно тяжелым и мощным. Быстро залезть на него всей командой не получалось. Мы замеряли время, но в норматив никак не укладывались. По всем расчетам нас должно было унести в озеро. Решили немного схитрить.
СТАРТ! Мы проскакиваем под шоссейным мостом. Даю команду:
— Нос влево! На лифт! — несколько сильных дружных гребков, и мы влетаем в суводь. Это обратное течение возле левого берега называется «лифтом».
— Все в воду! — по этой команде все, кроме меня и Ромы, спрыгивают между баллонами и держатся за раму. Мы с Ромкой разворачиваемся на сидухах лицом к соседнему баллону и цепляемся ступнями ног за поперечные трубы набора.
— Крутим! — мы с Ромой откидываемся всем телом назад, опрокидываем на себя катамаран и уходим под воду. Экипаж оказывается с наружной стороны баллона. Мы с Ромой выныриваем и залезаем на перевёрнутый катамаран, садимся на баллоны, цепляемся ногами за раму
— Крутим! — опрокидываем катамаран обратно на ровный киль.
Оказываюсь под водой. Пытаюсь всплыть, но мой «квадрат» занят, чей-то ж… попой. При этом она неимоверно сучит ногами и лупит меня кедами по каске. Пришлось терпеливо ждать, когда клиент выберется, а потом уже всплывать.
— Чалимся! — подходим к берегу, высаживаем Ника Галя (Галь — это его фамилия) — «пловца» и Юрочку Коликова — «спасателя». Юра бежит с «морковкой» под железнодорожный мост и встаёт на страховку возле большого камня, почти напротив трибуны со зрителями. Зрители криками подбадривают нас.
Мы на катамаране проскакиваем за мост и чалимся ниже финиша по течению.
Ник заходит в воду и плывёт по струе.
Мы все напряглись, ожидая развязки.
Юрочка бросает «морковку». Оранжевый страховочный мешок летит, как ракета, за которой тянется, как шлейф вылетающая из него верёвка. Верёвка ложится в воду в полуметре от плеча Ника.
Схватил? YES! — Ник победно поднимает над головой руку с зажатой в кулаке верёвкой. Всё.
— Финишируем! — мы срываемся вперёд к финишу, но что это!
Юрочка встал за большим камнем и уперся в него коленями, вместо того, чтобы упереться в него ступней. Он конечно знал, что будет рывок, но не предполагал, что рывок будет таким мощным.
Мы только увидели, как Юрочка делает в воздухе на высоте метров трех двойное сальто через голову и уходит в воду. Ник с верёвкой в руках со свистом пролетает мимо нас в озеро.
— Ловим второго! Нос на струю! — мы с остервенением вылетаем на струю и хватаем Юрку за спасжилет.
— Веревку держишь?!
— Да, вот она!
— Финишируем! — изо всех сил лопатим к финишу. Со стороны — это просто картина Репина «Приплыли!».
Сзади на раме висит и развевается Юрочка, а Ника тем временем волочится за нами на верёвке и полощется в ледяной воде на струе в озере. Катамаран медленно доходит до транспаранта «Финиш». Но финиширование засчитывается по последнему. И мы под дружный гогот, улюлюканье и свист всех зрителей Лосево, дружно затягиваем Ника на верёвке в створ финиша.
Занавес! Бурные овации и крики «Бис!».
И тут в мегафоне слышится зычный голос главного судьи — Водолажского:
— Да, такого финиширования Лосево ещё не видело!..
Проснулись мы, когда автобус остановился и нас стали из него выпроваживать. На улице было темно и прохладно.
Это был посёлок Зеленчук. До Невинномысска было еще километров 150. На наш вопрос, когда автобус поедет дальше, нам объяснили, что ночью автобусы по горной дороге не ходят, и следующий будет в 9 часов утра. Я очень расстроился. Мы зашли на автовокзал. Там уже разместилась на скамейках и на полу группа туристов из Москвы. Мы понуро сидели на подоконнике. Вдруг Юра вскочил с подоконника
— Лёнька! Они же ещё труп должны в морг сдать! — громко воскликнул он.
В зале возникла гробовая тишина. Все обернулись в нашу сторону и ошарашено смотрели на нас. Тишина была такая, что было слышно, как жужжит под потолком возле лампочки проснувшаяся жирная весенняя муха. Юрка посмотрел по сторонам, откашлялся, одёрнул штормовку и бросив мне — «Пошли» — быстро зашагал к выходу в город. Через секунду, придя в себя, я ринулся за ним. Зал молча, проводил нас взглядом. Мы выскочили в город.
— Юра, я не понял твою мысль. Причём здесь труп!
— Ну как ты не понимаешь! — затараторил Юрка.
— Они не могут сразу же уехать, не сдав труп в морг. Они не успеют сегодня на ночной поезд. Их можно тормознуть.
— Но как?!
— Как, как, милицией! Пошли в ментовку и пусть они позвонят своим в Невинномысск и заберут у них твой рюкзак!
— Юрка! Это гениально! Пошли в милицию!
Мы огляделись по сторонам. В городе было темно, как у негра подмышкой. Только где-то вдалеке светился свет у дверей какого-то заведения.
— Мужик! Где тут милиция? — окликнули мы выскочившего из темноты щуплого мужичка. Он ошарашено посмотрел на нас, махнул рукой куда-то в темноту и тут же исчез в этой темноте.
Фонарика у нас с собой, к сожалению, не было.
Мы вздохнули и шагнули в темноту. Когда мы отошли метров сто от освещенного входа в автовокзал, наши глаза стали привыкать, и мы почти стали разбирать дорогу. Нащупывая перед собой ногой дорогу, мы потихоньку двигались по аллее к центру городка.
Тут мы поняли, что несмотря на полную темноту, городок гуляет на полную катушку. Ведь было 9 мая! Народ с криками вываливался из освещённых дверей кабаков. То здесь, то там на освещённых пятачках, под фонарями завязывались драки. И посреди всего этого «буйства жизни» мы с Юриком, как партизаны в тылу врага, крались по темной аллее к отделению милиции.
Центральная площадь, где находилась милиция, была освещена тусклыми фонарями. Уже был первый час ночи, но у входа в отделение стояла какая-то возбужденно галдящая толпа в кепках.
Они что-то бурно обсуждали, размахивая руками. Мы бочком, бочком, и пробрались внутрь.
В отделении находилось два лейтенанта и капитан. На что я сразу же обратил внимание: два милиционера были русские и один — черкес.
В обезьяннике за решеткой сидел заросший чёрной щетиной, всклокоченный мужик лет тридцати. Было видно, что он крестьянин, человек от земли. Одет он был в выцветшем, потертом ватнике и кирзовых разбитых сапогах. В руках он мял просаленную кепку.
Взгляд у него был тяжёлый, исподлобья. Но руки! На коленях у него лежали два огромных, чёрных, жилистых кулака, похожих на кувалды.
Капитан обратил на нас внимание.
— Ну что, студенты, что у вас стряслось?? — он почему-то решил, что мы из стройотряда. Я сбивчиво объяснил ситуацию.
Хорошо, что Юрка догадался взять с собой паспорт. Капитан посмотрел его.
— Ленинградские! Понятно, — протянул он.
— Попробуем что-нибудь придумать. Связь-то телефонная у нас сейчас не работает — камнепадом провода оборвало. Обещали дня через два восстановить, — как бы оправдываясь, сообщил он нам. — Нужно с Никитченко как-то связаться. О! — он резко развернулся в сторону соседнего кабинета.
— Мухаммед Замахерович! — Похоже ему очень нравилось называть его по имени-отчеству, — заводи свой рояль, давно, что-то ты на нем не играл. Нужно в Невинномысск телегу отстучать.
Из маленького соседнего кабинета выскочил маленький шустрый лейтенант. Он подошел к деревянному секретеру, похожему на клавесин, который стоял в дальнем углу у окна. Он снял фанерованный ящик — верхнюю крышку — и перед нами открылись кнопки, клавиши и лампочки.
Мы с Юркой стояли, вытянув шеи и открыв рты. До этого мы ещё ни разу не видели телетайп. Мухаммед включил какой-то тумблер. Аппарат загудел и зажужжал, как кофеварка.
— Я готов, — поудобнее устроившись на табуретке, отрапортовал Мухаммед.
— Так, печатай: вас беспокоит дежурный зеленчукского ОВД, кто на проводе?
Телетайп застучал, запрыгал и загрохотал, как штамповочная машина. Мухаммед, беззвучно шевеля губами, вдумчиво и старательно стал стучать по клавишам одним пальцем.
— Пом деж ткач. К нам за помощью обратились группа туристов из Ленинграда с просьбой о том, что у них ошибочно забрали рюкзак с документами на имя Ротгольц Леонид Андреевич 1954 г. рождения и выехали из Архыза 3.05.85. года 17.10 в город Невинномысск рейсовым автобусом на ж.д. вокзал или на авто вокзал. Просим вас срочно связаться с этими вокзалами, в положительном случае рюкзак сдайте дежурному по вокзалу и сообщите в наш адрес.
подписал начальник зеленчукского ОВД Агеев С.Г.
передал Нахушев
принял ткач
Телетайп прекратил свои конвульсивные дёрганья и затих.
— Всё! Отослал! — Лейтенант повернул к нам своё улыбающееся лицо.
— Ну что, — сказал капитан, — теперь надо ждать!
Чтобы как-то скоротать время, я завел разговор с капитаном.
— Товарищ Капитан, а за что вы этого парня задержали?
— Да, грохнул он тут сегодня одного.
— Как грохнул?!
— Как, как, кулаком в лоб!
— И что, насмерть?
— Да не совсем.
— Как не совсем?
— Да, жив он ещё вроде, но похоже ненадолго.
Вот, что рассказал капитан:
— Парень — пастух, пасёт в горах овец. В Зеленчук спустился за хлебом и куревом. Пошёл в магазин. Праздник. В магазине большая очередь. Он, как все, стоит в очереди. Тут припёрся местный «авторитет», кабан под 140 кг, и конечно без очереди. Парень сделал ему замечание. Авторитет возник. Началась перебранка, потом началась потасовка. Короче, пастух дал авторитету в «репу» своим кулаком-кувалдой. У авторитета кровоизлияние в мозг, сейчас он лежит в коме в реанимационном отделении городской больницы, которая находится через дорогу.
— А что это за толпа возле отделения?
— А, это братва и родственники. Они требуют выдать им парня. Хочется надеяться, что этот идиот всё же выживет.
Мы ещё о чем-то долго говорили, и тут вдруг в отделение заходит человек в белом халате и белой шапочке. Это оказался главный врач местной больницы. Главному врачу было лет пятьдесят. У него был очень усталый и расстроенный вид. Космы седых волос выбивались из-под его белой шапочки.
Меня несколько удивило, что врач разгуливает в стерильной одежде по улице.
— Ну что, Кузьмич, чем нас порадуешь? — спросил его капитан
— Да, ничем я Вас не порадую. Я ничего не могу сделать. Тут нужен нейрохирург, нужна срочная трепанация черепа. А я простой хирург, да и оборудования у меня специального нет. Нужно вертолет срочно вызывать из Невинномысска, а то он до утра, похоже, не дотянет.
— Кузьмич! Какой тебе вертолет ночью! Они-то и днём летать боятся. Нужно утра дожидаться. Я им уже сообщил.
— Ну, не знаю, я сделал всё, что мог. Учтите, эти у дверей уже скоро закипят, а если узнают, что он помер, это добром не кончится.
Врач удалился, а капитан на минуту задумался, смотря в пол. Потом он встрепенулся
— Так, Сергей, входную дверь. Мухаммед — этого в камеру, а я раздам оружие!
Тут, же от «сонного царства» не осталось и следа. Всё задвигалось и загрохотало.
Сергей побежал вниз по ступенькам и закрыл на замок входную дверь — чик.
Затем он с лязгом открыл одну из камер в соседней комнате, открыл обезьянник, быстро вывел парня и затолкал его в камеру.
Грохнула стальная дверь, и лязгнул замок камеры — джих-тых!
Потом лязгнул замок двери коридора, где были камеры — тых!
И в довершение громыхнул замок металлической решётки поверх этой двери — джых.
В этот момент капитан, с жутким скрипом и лязгом открыл металлический шкаф с пистолетами, стал доставать ПМ-ы и обоймы к ним и раскладывать их на столе. Затем деловито вставил обойму на место и передернул затвор, досылая патрон.
Про нас они, похоже, вообще забыли. Мы с Юрой, совершенно пришибленные и ошарашенные происходящим, этим лязгом железа и беготней, глазами размером с юбилейный рубль, вжавшись в стену, смотрели на всё происходящее. В какой- то момент мне уже показалось, что и нам сейчас начнут выдавать оружие.
После того, как капитан вложил пистолет в кобуру, он глубоко, облегченно вздохнул и немного успокоился.
Я не выдержал и высунулся из-за угла со своим дурацким вопросом:
— Товарищ капитан, что, всё так серьёзно? Что, действительно может быть штурм?!
Капитан помрачнел.
— Тут… может быть ВСЁ! А что же мне с вами-то делать?
И тут, как в ответ на его вопрос, в углу загрохотал и запрыгал телетайп. Медленно выполз лист, и аппарат затих. Мухаммед подскочил к аппарату и прочел вслух.
— Дежурному зеленчукского ГОВД. Невинномысск; рюкзак найден и находится в автоматической камере хранения железнодорожного вокзала. Обратитесь дежурному по вокзалу и вам скажут номер ячейки.
и.о. начальника невинномысского ГОВД
м.-р милиции Никитченко
прд. ткач
Все облегченно вздохнули.
Вдруг телетайп снова запрыгал.
— Спросите у них где находятся документы, на вокзале делают опись, а документов не могут найти
— Мухаммед, передайте им, пожалуйста, — попросил я, — документы в нагрудном кармане в штанах бордового цвета.
— Ну, слава богу, — сказал капитан, — вот что, ребята, шуруйте-ка
вы как можно быстрее отсюда, а то на чужом пиру похмельем — вещь
хреновая.
Мы с Юркой от всей души поблагодарили всех за помощь, после чего Сергей выпустил нас через чёрный ход отделения милиции.
Как мы крались в темноте до автовокзала, я помню плохо.
На автовокзале царил полумрак. Верхний свет был выключен, и лишь тусклая лампочка горела возле входа.
Посередине зала было целое «Лежбище котиков». Туристы из Москвы в спальниках ровным ковром покрывали пол.
Юрка стал пристраиваться на подоконнике, а я недолго думая устроился на полу между двумя туристками, предварительно немного растолкав их. Пригревшись между двумя такими грелками, я моментально уснул.
Спал я, как убитый. Проснулся от громкого объявления по трансляции. Открыл глаза.
Я лежал один-одинёшенек на полу посредине зала ожидания автовокзала под шерстяным солдатским одеялом. Вокруг на скамейках сидели прилично одетые люди с вещами, ожидая своих автобусов.
Я глазами поискал Юрку. Он, свернувшись калачиком, так и спал на холодном подоконнике. Даже громкие объявления по вокзалу не смогли его разбудить.
Выяснилось, что туристы из Москвы давно уже уехали, и сердобольная дежурная по вокзалу укрыла меня одеялом. Я растолкал Юрку. Мы решили, что он едет к команде на базу, а я еду за рюкзаком в Невинномысск.
На следующем рейсовом автобусе я за несколько часов добрался до Невинномысска, пошел в отделение милиции при вокзале.
Милиционеры меня вначале немного расстроили.
— А документов мы в рюкзаке так и не нашли.
Я быстро распаковал рюкзак. Слава богу! Всё на месте. Просто паспорт лежал у меня в гермомешочке во внутреннем кармане самодельного комбинезона из капрона.
Я поблагодарил милиционеров, попросил передать благодарность капитану Агееву из Зеленчукского ОВД и собирался уже уходить.
— Вы что, один приехали? — вдруг спросил меня капитан.
— А что, кто-то еще нужен? — удивился я.
— Парень, а как же ты рюкзак один потащишь? Мы его сюда вдвоем в отделение еле затащили.
Пришлось провести «показательные выступления». Я подошёл к рюкзаку, чуть присел, взялся за лямки. Разгибая ноги, а затем уже и спину, рванул рюкзак вверх, и резко выбрасывая вперед ногу, ставлю его себе на колено. Верхняя часть туловища резко проворачивается, и плечо четко влетает под лямку. Колено убирается и рюкзак уже на спине.
— Да, не хило! — протянул сержант, — и долго ты этот номер отрабатывал?
— Нет, совсем не долго, всего пятнадцать лет.
Дружный хохот всего отделения проводил меня.
Ещё раз поблагодарил их за помощь и поспешил на автобусную остановку.
Я вернулся на базу, где меня с нетерпением ждала команда. Маршрут продолжился.
Дальше всё прошло, как по нотам.
Порог, просмотр, страховка, прохождение, порог, просмотр, и т. д.
В один из дней сплава мы сделали интересную экскурсию на РАТАН-600. РАТАН — это Радиотелескоп Академии наук диаметром 600 метров.
Ребята, обслуживающие телескоп, встретили нас очень радушно, выделили нам одного из своих, в качестве экскурсовода.
Телескоп представлял собой поле, на котором по радиусу на рельсах были установлены поворотные алюминиевые плиты-антенны высотой по 4-6 метров. Плиты меняли свой угол наклона за счет сложной гидравлики.
Мы с Юркой снялись в своих защитных костюмах на фоне фокусирующего устройства РАТАНА, которое похоже на блестящую летающую тарелку. Изображали из себя космонавтов, вернувшихся из космоса.
Потом, после похода, я тайком показывал знакомым, это фото. «Советский Шаттл — первые испытания». Показывал до тех пор, пока одна из девушек меня не спросила: «А что же это вы, господа космонавты, так в кедах в космос и летаете?»
Недалеко от РАТАНА посетили раскопки одной из первых христианских церквей 14 века. Археолог с чёрными мозолистыми руками в выцветшей штормовке увлеченно и самозабвенно рассказывал нам о работе экспедиции.
Запомнился каменный джигит. Каменных баб я видел раньше, но каменных джигитов — впервые. Было чётко видно, что он стоит в бурке, в одной руке он держит рог (наверное, с вином), а другой держится за рукоятку кинжала.
Река неслась в красивейшем ущелье. Скальные гребни, чередующиеся с зелеными, треугольными вставками леса, напоминали гигантские когти дракона, вцепившиеся в хрусталь горной реки.
Река Зеленчук — четвертой категории сложности (всего их пять), но для катамаранов она относительно не сложная — греби, да не зевай. Вот для байдарок эта река, действительно интересная.
Для транспортировки своей 16-ти миллиметровой кинокамеры «Красногорск» и съёмки фильма прямо с катамарана я изготовил из пенопласта, стеклоткани и эпоксидной смолы герметичный бокс. Бокс имел два смотровых окошка, через которые можно было снимать и наводить кинокамеру. А также имел внешнюю пусковую кнопку и кольцо - чеку, как у гранаты. Кинокамера заводилась (она работала от пружины), взводилась чека, к кольцу чеки привязывалась веревка, камера укладывалась в бокс, и крышка закрывалась на замки-зажимы. Из бокса можно было снимать в пороге как прямо с рук, нажимая пусковую кнопку, так и просто привязав бокс к раме катамарана. В пороге, перед интересным участком Элеонорочка по моей команде дёргала веревку, привязанную к чеке, и камера начинала снимать. Завода хватало на 45 секунд. Таким образом, удалось снять несколько удачных кадров.
По мере нашего сплава горы, между которыми была зажата река, становились все ниже и ниже, а снежные вершины всё меньше и меньше.
Затем река вырвалась на равнину. Местами она разбивалась на мелкие рукава и очень трудно было определить, где главное русло и в какую протоку идти. Если в протоке вода стояла высоко, и течение слабее, чем в соседней, то туда лучше всего было не соваться — там, скорее всего, завал.
Не забываемое зрелище, когда река, как по туннелю нас несла через лес. Катамаран, как торпеда, нёс нас на огромной скорости мимо кустов и деревьев.
Поход, как всё интересное и приятное, к сожалению, очень быстро закончился, осталось только проявить и напечатать фотопленки, проявить и смонтировать фильм, написать отчёт о походе, а потом его иногда вспоминать.
С Элеонорочкой Улизко и с Юрой Коликовым мы ещё не раз ходили в поход, а вот с Ильюшей Сорокиным больше совместных походов у нас не было.
Но через месяц после похода я случайно встретил Илью на улице. И хотя эта встреча не имеет непосредственного отношения к походу, она меня так потрясла и удивила, что я всё-таки о ней расскажу.
Илья работал начальником цеха на одном из наших химических производств города (если я не ошибаюсь, на Красном Химике). Через месяц после похода я увидел Илью на Невском проспекте, недалеко от Литейного. Я его даже не сразу же узнал. В цивильной одежде я его видел впервые. Но лицо! Я едва узнал его! Его жизнерадостное, всегда немного самодовольное лицо, было сейчас серого цвета. Я тормознул его и оттащил за рукав к стене.
— Илья! Это ты! Я тебя еле узнал. Ты здоров? Что с тобой случилось?
Было видно, что он даже обрадовался нашей встрече.
— Лёня! У меня крупные неприятности на работе.
— Илюша, насколько крупные. Что у тебя приключилось?
— Лёня, настолько крупные неприятности, что я сейчас иду с допроса!
— Откуда!?
— Откуда, откуда, с допроса в Большом Доме!
— Боже мой! Илюша! Что же ты такого жуткого натворил, что тебя
ТУДА вызывали!
— Лёня! У меня платина пропала.
— Слушай, и много пропало?
Илья сглотнул слюну. У него видимо так пересохло во рту, что он не мог ничего выговорить. Он только показал мне два пальца.
— Что два грамма?!
Илья отрицательно замотал головой.
— Что два килограмма?!!
Илья опять отрицательно замотал головой. Потом он совладал с собой, сделал глотательное движение и вдруг тихо так сказал:
— У меня пропало две тонны платины.
— Илюша! Я не ослышался? Две тонны платины!!! — он утвердительно замотал головой.
— Но таких количеств не бывает! У нас во всей стране, наверное, всего тонн десять!
— Лёня, меня в цеху есть каталитические колонны для крекинга нефти. В них в качестве катализатора внутри были стопкой сложены сетки из платины. Один раз в три года необходимо разбирать колонны, осуществлять внутреннюю чистку и восстановление футеровки. Мы разобрали колонны, вынули сетки и поставили их к стене, утром приходим, а их нет! Через полчаса люди из «органов» уже были в цеху.
— А почему же вы их не спрятали?
— Да потому, что в цеху кроме меня и технолога никто не знал, что они платиновые! Они были серого цвета, как нержавейка.
— И что же теперь?
— Что, что. Мне, как материально-ответственному, восемь лет светит. Так ТАМ сказали.
— Илья! Ты главное не падай духом. Может быть, это даже не плохо, что так много пропало.
— Лёня! Да что ж ты такое говоришь! Что же тут может быть хорошего! Мне восемь лет светит, а ты говоришь, даже не плохо! — чуть уже не плача сказал Илья.
— Илья, ты не горячись, сам прикинь. Если бы у тебя украли пятьдесят грамм, то кто бы этим делом занимался? Правильно — милиция. А они точно пропажу не нашли бы. Им проще было бы тебя посадить и отчитаться. Да и такое количество можно легко вывезти и реализовать. А такое количество платины, которое пропало у вас, просто так пропасть не может. Оно всё равно где-то всплывет при реализации. И то, что этим делом занялись «органы» — даже неплохо, они ребята серьёзные – эти точно найдут и доведут дело до конца. Сам подумай — две тонны стратегического металла! Да они землю рыть будут, но найдут!
Илья удивленно посмотрел на меня.
— Ты знаешь, я в таком ракурсе на это дело не смотрел!
— Илюша! Всё образуется! Мир не без добрых людей! — вдруг я почему-то вспомнил, как меня подбадривал Юрка
— Ну ничего себе, добрые люди! Такую кражу провернуть!
— Мне, почему-то кажется, что у тебя все рассосётся! Плохие люди украли, а добрые люди найдут.
— Твои бы слова, да Богу в уши! — мне показалось, что он даже немного успокоился.
— Если что, звони мне. Кстати, мы же должны встретиться всей
командой через два месяца. У меня будет к тому времени фильм готов и фотки напечатаю.
— Лёня! Спасибо, конечно за приглашение, но сам понимаешь, я вообще не знаю, что со мной завтра будет. Нужно дожить, а там видно будет.
Спустя два месяца мы встречались всей группой на квартире у Сашки, чтобы посмотреть фотографии и смонтированный фильм. Никто толком не знал, придёт ли Илья с Иришкой или нет. Все были в курсе того, что произошло у него на работе. Каков же был всеобщий восторг, когда сияющий Илья с двумя бутылками шампанского появился в дверях. Из-за его спины выглядывало счастливое личико Иришки.
— Ну же Илья! Рассказывай! Нашли?
— Ребята! Не поверите — нашли!!
— Ну, рассказывай!
— Только после второго стакана.
Вот какую потрясающую историю поведал нам Илья:
«Чекисты перетряхнули весь завод, допросили всех работников, допросили всех их родственников, допросили заводских собак и кошек. Сознались все. Но платины никто не видел. Тогда стали поминутно расписывать действия работников предприятия, кто из них, где и когда был. И всё-таки докопались.
Одному работничку транспортного цеха, а попросту — шофёру, который случайно заглянул днём в цех, очень понравилась прочная сетка, стопки которой сиротливо стояли у стеночки. Вечером, он должен был вывозить мусор с территории. Он подогнал свою грузовую машину к цеху, долго, по одной грузил сетки, сверху забросал мусором. Своему приятелю из охраны, который его выпускал, он поставил бутылку».
— Илья не томи! Где платину нашли? Куда они такое количество могли деть?
— Ребята! Вы мне не поверите, но этот кретин из платиновых сеток сделал себе забор вокруг своего занюханного садового участка в шесть соток, с какой-то хибарой посередине. В поселке, перепугав всех дачников, провели небольшую войсковую операцию по изъятию сетки. Все изъятое взвесили. Пятьдесят килограмм не хватает. «Прочистили» память водиле, и он тут же вспомнил, что дал соседу несколько сеток под клетки для кроликов.
Мы прекрасно посидели в тот вечер, посмотрели фотографии, посмотрели мой фильм. Фильм, к сожалению, получился значительно хуже, чем я планировал. Слишком мало крупных планов, мало бытовых сцен и слишком много воды и прохождений. Ко всему прочему, у меня во второй половине похода заклинило кинокамеру — попал песок. Я разобрал её ночью при свете фонарика почти полностью, но у меня ничего не получилось, поскольку из инструментов была только одна часовая отвертка, молоток и пассатижи. Ну, в общем, что получилось, то получилось.
Спустя несколько лет, я однажды рассказал Ильюшину историю про платину в одной компании. Меня просто обсмеяли, сказав, что Илья нас ловко разыграл. С тех пор я больше никому эту историю не рассказывал.
Прошло время. Началась «Перестройка», потом «Перестрелка», потом «Перекличка», и я уже сам стал сомневаться в правдивости этой истории, как вдруг (это было уже в 1993-ем году) я читаю заметку в газете, в рубрике «Происшествия» ….
… «В городе Орджоникидзе было совершено дерзкое вооруженное нападение на химическое производство по переработке нефтепродуктов.
Люди в масках, вооруженные автоматами, на автомобиле УАЗ и грузовой машине ГАЗ 66 заехали на территорию цеха и перекрыли все входы и выходы. Затем они под угрозой оружия заставили работников цеха разобрать установку и извлечь из неё применяемую в технологических целях платину. В результате с производства было похищено две тонны платины. Объявленный план «перехват» результатов не дал. По факту хищения заведено уголовное дело. Ведется следствие».
Говорят, что «история всегда повторяется дважды: один раз в виде трагедии, второй раз в виде фарса». Но у нас в стране всё делается… задом на перёд. Вначале был фарс, а затем уже была трагедия.