Не всегда хочется вспоминать о своих неудачах, но их из жизни, как слово из песни не выбросишь, и они навсегда остаются неотъемлемой частью наших прожитых лет.

Мы с друзьями в наши молодые годы ходили в разные сложные дальние походы.

Я ходил больше в спортивные водные походы на байдарках или катамаранах, а Дима и Валера преодолевали таежные реки и озера больше с уклоном на рыбалку и охоту.
Но время шло, мы обзавелись женами, детьми, увязли в работе. Времени на подготовку к дальним походам и на их воплощение просто не стало. Теперь мы стали ходить в походы целыми семьями.

Обычно главным инициатором маршрутов был Дима. Он находил в описаниях интересный маршрут и прорабатывал его. Затем мы его совместно обсуждали и, достигнув консенсуса, начинали готовить снаряжение.

И каждую весну на майские праздники мы сплавлялись на больших надувных лодках, по какой-нибудь лесной речушке Ленинградской или Новгородской области.
Вот и в этот раз Дима нас заверил, что нашел очень интересную и относительно несложную речку, Уксунийоки, или Уксун. Уксун протекает по территории северной Карелии и впадает в Ладожское озеро в северо-восточной его части. Протяженность планировавшегося маршрута составляла порядка 100 километров. В нижней части реки есть несколько серьезных порогов, но их можно просмотреть и, в крайнем случае, обнести.

Из-за очень большой занятости на работе ни я, ни Валера проверять информацию о маршруте не стали, положившись на Диму. Ему очень хотелось поруководить, а нам с Валерой этого «руководства» и на работе хватало по самое горло.

Обычно весной мы шли в походы на байдарках или больших надувных лодках, которые представляли собой перешитые, уменьшенные надувные спасательные плоты. Эти лодки были хороши для путешествия вдвоем по не очень бурной реке. Но поскольку в этот раз Дима решил идти на своем двухместном катамаране, я подумал, что маршрут на самом деле может оказаться сложнее, чем предполагалось. Я решил тоже идти на катамаране, тем более что Родик уже подрос, а перегруженной надувной лодкой управлять в пороге почти невозможно. Пришлось мне сшить баллоны для нового трехместного катамарана. Внутренними баллонами послужили баллоны из прорезиненного капрона от моего большого катамарана. Раму из жердей предполагалось вязать непосредственно в лесу.

На подготовку снаряжения, на всю семью — гермоупаковок, гидрокостюмов, спасательных жилетов и самого катамарана я затратил три недели вечеров и шесть выходных дней.

В конце концов, мы всё-таки собрались и большой шумной компанией с грудой рюкзаков загрузились в поезд. Дима шёл со своей супругой Мариной и сыном Егором (14 лет), Валера шёл со своим старшим сыном Женей (16 лет), а я с женой Ларисой и сыном Родиком (12 лет).

В поезде я сплю очень крепко. Единственное, что меня может разбудить, это шуршание или чавканье, даже очень тихое.

Я проснулся от того, что Димка залез в клапан своего рюкзака, который стоял под столом, достал шоколадку и, жутко шурша фольгой, стал её жрать.

С большим трудом мне удалось снова уснуть.

Вся команда проснулась. До прихода на станцию назначения оставалось два часа. День предстоял тяжёлый, и нужно было всем подкрепиться. Я предложил приготовить пюре с тушенкой. Реакция Димы меня несколько озадачила.

— Вы что, сюда жрать приехали, потерпеть не можете? Ну, слабаки!

В этот момент произошёл конфуз. Марина нашла пустую обертку из-под шоколадки.
— Дима, здесь в клапане рюкзака была шоколадка. Где она?

Дима, несколько смутившись:

— Я съел её.

— Как?! Один сожрал целого «Фазера!»

— Ну, мне ночью захотелось чего-нибудь сладкого.

— Тогда понятно, почему тебе есть не хочется!

— Хорошо, хорошо, давайте что-нибудь приготовим, — ответил Дима примирительно.
Первых, кого мы увидели выгрузившись на приграничной станции Райконкоски, были пограничники. О таком варианте мы были предупреждены и соответствующим образом подготовились к встрече с ними.

— Ваши документы, пожалуйста. На каком основании находитесь в приграничной зоне?

— Вот, пожалуйста, наши командировочные предписания.

Нами были заранее заготовлены командировочные предписания в посёлок Райконкоски от своих фирм на всех участников команды, даже на детей. К моему удивлению, эти бумажки вполне удовлетворили пограничников.

— Желаем вам счастливого пути! — сказал капитан и козырнул. Даже стало приятно.
В этот момент мы вдруг выяснили жуткое для похода обстоятельство:

Дима скрыл от нас, что он забыл дома не только описание маршрута, но даже и карту.
Я был в шоке. Идти в тайгу на сплав по реке, о препятствиях на которой мы что-то знаем только со слов Димы, да еще с детьми, это было, по меньшей мере, безумием.
Дима тут же рьяно стал всем доказывать, что он знает весь маршрут, как свои пять пальцев, что ничего сложного на этой реке нет, и что он за всё отвечает. Димино красноречие возымело свое действие, он нас убедил, и мы решили всё-таки продолжить маршрут. Я понадеялся, что мы встретим какую-нибудь другую группу и получим от них точную информацию о реке.

Мы договорились с одним местным водителем автобуса, и он подбросил нас к берегу озера — началу нашего маршрута.

Всё озеро было длиной порядка десяти километров. Уксун вытекал с противоположного конца озера. Мы планировали собрать лодку, катамараны и проплыть до истоков реки. Но весна в этот год была очень поздней. Озеро было подо льдом, а снег в лесу был по колено. Поэтому нам нужно было каким-то образом пробиться к противоположному краю озера, к истоку реки. Водитель показал нам на просеку, идущую вдоль озера.

— В конце просеки сгоревший мост, там и начинается Уксун.

Мы расплатились с водителем, и он уехал.

Надели рюкзаки и попробовали идти по просеке. Из этой затеи у нас ничего не вышло. Мы проваливались в мокрый, глубокий снег выше колена. Сделать второй шаг, с тяжелым рюкзаком, было уже проблемой. В поисках более приемлемой дороги мы обнаружили, что по берегу озера снега уже нет, и мы решили идти вдоль него. Через пять километров мы увидели, что лёд вдоль берега растаял достаточно, чтобы плыть на лодках, а не тащить их на себе.

Посовещавшись, решили, что мы надуваем одну лодку, грузим туда все рюкзаки и с «десантом» отправляем её к началу озера. Туда, к сгоревшему мосту, пешем строем подтягивается вся остальная команда. К её приходу «десант» ставит лагерь и готовит ужин.

Лодку быстро накачали, уложили вещи. Лодка была сильно перегружена. Вещи возвышались над баллонами горой. Дима рвался вперёд. Я хотел пойти с ним, но вспомнил, что для причаливания нужны высокие сапоги, а на мне были только маленькие сапожки. Гидрокостюм был на дне рюкзака и доставать его просто не было времени. С Димой пошёл Валера.

Хотя было очевидно, что через два-три часа мы должны уже встретиться, но в последний момент я всё же взял из лодки рюкзак. Туда я уложил два спальника, полиэтиленовый тент, топор и несколько банок с консервами.

Видимо, просто вспомнил простую мудрость одного чукчи: «Идёшь в тундру на день — готовься на неделю. Идёшь на неделю — готовься на месяц».

Хозяйственная Лариса, повинуясь одной ей понятному наитию, прихватила пакет картофельного пюре. Это был её уже далеко не первый поход.

Дима с Валерой отчалили.

Я остался с двумя дамами и тремя подростками.

Мы двинулись по берегу озера, наблюдая, как ребята пробиваются через лёд вдоль берега.

Пройдя пару километров мы обнаружили, что дальше двигаться мы не можем, даже налегке. Снег стал выше колена. Он проваливался даже под весом детей. По берегу озера пошли глубокие заливы, затопленные водой. Для обхода их потребовалось бы несколько часов. Уже темнело и на их обход у нас времени не оставалось. Создавалась патовая ситуация. Я не знал, что делать.

А в этот момент у нас на глазах Дима с Валерой, мирно болтая и не оборачиваясь, всё дальше и дальше уплывали от нас.

Я орал им так, что думал у меня связки лопнут. Пробовали кричать хором. Они нас не слышали.

Дима, получив собеседника, которому, в силу обстоятельств, некуда было деваться, начал «токовать». А когда Дима «токует» — он ничего и никого не слышит. Честно говоря, сам страдаю тем же недугом. А что поделаешь — одна школа.

Почему они не видели того, что происходит на берегу? Не подумали, что женщинам и детям здесь не пройти, я до сих пор не знаю. Дима умеет забалтывать людей.

Но факт остаётся фактом: случилась совершенно идиотская ситуация: я остался в приладожской тайге с женщинами и тремя малолетками, без палаток и жратвы на ночь глядя.

Пробиваться дальше по берегу за лодкой не было смысла. Даже тот участок, что был виден, нам засветло было не пройти. А сколько Дима с Валерой еще проплывут сегодня, было только одному богу известно. Оставалось надеяться, что, дойдя до конца озера и не дождавшись нас, они вернутся.

Но время шло, а ребята не возвращались. Нужно было что-то делать.

Я дал команду готовиться к холодной ночевке, а сам попробовал пробиться вдоль берега к устью реки, чтобы вернуть ребят.

Пройдя вдоль берега метров триста я, к своему удивлению, нашёл маленькую плоскодонную лодку. Вёсел не было. Рядом я нашёл шест и попробовал проплыть вдоль берега по свободной ото льда полоске воды. У меня ничего не получилось. Пройдя метров пятьдесят, лодка стала быстро набирать воду и тонуть.

Я вытащил лодку на берег и вернулся в «лагерь».

Мальчишки уже нарубили лапник и разожгли костер.

Ужин наш состоял из разведенного из порошка картофельного пюре и одной банки тушенки на всех. Поскольку котлы уплыли, кипятить воду под пюре и чай (без заварки) пришлось по очереди на всех в этой же единственной консервной банке.

Поужинав, улеглись спать. На лапник постелили полиэтилен. На полиэтилен постелили один спальник и на него все улеглись. Укрылись вторым спальником. Все моментально уснули. Температура воздуха ночью была -2 - -3 °С. К счастью, дождя не было.

Утром мы доели остатки пюре, попили из консервной банки по очереди кипяточка.
Димы и Валеры так и не было.

Вместе с Мариной мы пошли по берегу озера в надежде найти их или хотя бы какие-нибудь их следы.

По словам Димы, на выходе из озера на реке должны были быть какие-то пороги.
Самые нехорошие картины и предчувствия крутились у меня в голове. Я представлял, что такое попасть в сумерки, на перегруженной лодке в незнакомый порог. Шансов не кильнуться было очень мало. Я вспомнил, что спасательные жилеты они не надели. А самое печальное было то, что они до настоящего времени так и не объявились.

У Маринки был уже большой опыт водных походов, и она прекрасно всё это понимала. Лицо у неё было такое, как будто она уже вдова. Я постарался успокоить её.

— Мариночка! Всё обойдётся! Они, наверное, просто заблудились. Сейчас из кустов появится, Димка и скажет: «Ну, заблудились мы немного, а что тут такого!»

На мои слова Марина только грустно улыбнулась.

От стоянки мы пошли, проваливаясь по колено в снегу, к просеке. Мои низкие сапожки сразу же набились снегом.

По сторонам просеки сплошной стеной стояли вековые ели.

По просеке мы добрались до речки и сгоревшего моста через неё.
Следов ребят не было видно.

Но что-то в этой картинке было не так. Я стоял и не мог ничего понять.
Речка была подозрительно узкой и не такой, какой я её себе представлял.

И тут вдруг меня как молнией ударило.

— Марина! Река течёт не в ту сторону!

— Как это не в ту сторону?! Как это может быть?

— Марина! Это не Уксун, это его приток! Этот сгоревший мост стоит не на основной реке, а на её притоке! Основное русло где-то в стороне. А поскольку мы договорились, что они плывут «до сгоревшего моста», то они просто не заметили его, проскочили мимо и поплыли дальше. Нужно возвращаться в лагерь.

Мы в подавленном состоянии вернулись к стоянке. Все с нетерпением ждали от нас сообщений. Женя очень переживал за отца и всё время молчал.

По пути в лагерь я всё ещё надеялся, что в наше отсутствие ребята вернулись на лодке. Но их не было. Не было уже двадцать часов. Я терялся в догадках, что же могло произойти с двумя здоровыми, опытными туристами, что они не могут к нам вернуться.
По моим рассуждениям, могло быть только два варианта. Либо они кильнулись в пороге и кто-то из них пострадал, либо они, заболтавшись, слишком далеко уплыли и теперь не могут вернуться.

Коллективу я озвучил только последнюю версию.

Нужно бы уходить из леса. Вторая холодная ночевка в мокрой одежде, без палаток и еды могла бы плохо для нас закончиться.

Мы быстро собрались, тем более, что собирать было нечего, и двинулись по просеке к началу озера. Если все проваливались только по щиколотку, то я, пыхтя как мамонт, еле переставлял ноги, проваливаясь выше колена.

Вышли к начальной точке нашего маршрута. Все здорово промокли, устали и были зверски голодны. И тут нам здорово повезло. На берегу озера стояла армейская грузовая машина ГАЗ 159 с будкой — кунгом.

Хозяин машины — местный житель Володя — выслушав нашу историю, гостеприимно согласился подвести нас до посёлка и приютить у себя дома. Кунг был оборудован печкой. Мы с комфортом доехали до посёлка и разместились в доме радушного Володи. Поели и отогрелись у него.

Вестей от ребят не было. Нужно было что-то предпринимать.

Я решил проплыть до конца озера и поискать следы ребят. Но для этого нужно было сперва найти какую-нибудь надувную лодку. У Володи своей лодки не было. Мы пошли с ним по деревне в поисках какого-нибудь плавсредства. Обойдя несколько домов мы, в конце концов, нашли у одного из его друзей одноместный «Нырок» и высокие прорезиненные штаны от химзащиты Л1.

Мы с Володькой уже загрузились в машину и собрались ехать, как вдруг вся команда выразила желание ехать на поиски с нами. Они не могли сидеть дома в тепле и просто ждать. Все загрузились в кунг, и мы поехали на озеро.

Я быстро надул лодку, облачился в химзащиту, спустил лодку на воду и стал грести. Тяжело было смотреть на наших сыновей, которые молча, провожали меня, выстроившись в шеренгу на берегу.

Я пробивался по узкой полоске открытой воды между берегом и льдом. Греб два часа как проклятый. Местами, чтобы пройти, приходилось ломать лёд веслами. Через три часа я достиг конца озера. Нашёл место впадения в озеро притока, на котором был тот злополучный «сгоревший мост». Тут же в ста метрах от моста из озера вытекал Уксун.

Вылез из лодки и обследовал берег — на снегу не было ни одного следа. Солнце садилось, температура воздуха стала падать, и нужно было срочно возвращаться.
Грёб изо всех сил, но вдруг столкнулся с не очень приятным явлением — мой свободный ото льда «фарватер» стал затягиваться льдом. Это было жуткое и завораживающее зрелище. С обеих сторон, прямо у меня на глазах, стали образовываться острые зубчики молодого льда. Было такое впечатление, что плывёшь между двумя бесконечными пилами. Когда лодка ломала эти льдинки, раздавался неприятный хруст. Но, к счастью для меня, советская промышленность умела делать добротные вещи. Поднявшийся легкий ветер стал двигать ледяное поле, и мой «фарватер» стал сужаться. Пришлось опять ломать лёд веслами.

Поймал себя на мысли, что если кильнусь, до берега, до которого всего 5-7 метров, мне не доплыть. Резиновые штаны химзащиты, набравшись воды, потянули бы меня камнем на дно. Отбросив дурные мысли, продолжал грести вперёд.

К стоянке подплывал уже в темноте. Ребята сидели у маленького костра, сбившись в кучку. Володька добросовестно ждал всех в машине. Я ничем их порадовать не смог. Молча доехали до Володькиного дома. Поели, легли спать на полу.

Это было Первое Мая. Праздник прошел «весело».

Утром, позавтракав, позвонили с Володиного домашнего телефона на железнодорожную станцию и пограничникам. Погранцы пообещали, что если сегодня ребята не «проявятся», они поднимут на поиск вертолёты.

Нужно было обследовать реку.

Мне надоело месить снег на этой проклятой просеке. На этот раз мы пошли на лыжах, взяв рюкзак с надувной лодкой.

Мальчишки и Марина с Ларисой, как вчера, остались ждать нас на берегу озера возле машины.

С Володей по просеке мы дошли до сгоревшего моста и пошли дальше. Пройдя ещё километр, мы вышли к реке. Она была шириной метров семь. Скорость течения 5-6 километров в час.

Володя предложил такой план. Он идет на лыжах вдоль берега вниз по течению, а я должен, сплавляясь на лодке, искать следы ребят.

— Володя, а где мы с тобой встретимся?

— Там ниже по течению есть выступающий мыс. Ты его не пропустишь. Там и буду тебя ждать.

Я накачал лодку, положил в нее лыжи и пошел вниз по течению. Только идя по реке я понял, насколько течение быстрое. Я проскочил с десяток мысов, пока не сообразил, что с Володькой мы можем разминуться. Скорость реки слишком велика, и Володя не успеет прийти на тот мыс к моему приходу. А поскольку все мысы одинаковы, я его точно проскочу, если уже не проскочил.

Я зачалился, вылез из лодки, достал из неё лыжи, сдул её, убрал в рюкзак. Вскарабкался по четырёхметровому, заросшему кустарником, обрывистому берегу. Надел рюкзак с лодкой, лыжи и пошёл в сторону от берега, в поисках Володькиной лыжни. Вышел на его лыжню и побежал по ней догонять Володю. Бежал спокойно, с удовольствием, зная, что ему деваться некуда, и я его скоро догоню.

Несколько раз выходя на болото, где снег полностью растаял, я терял его след. Бегая по зелёным кочкам болота на лыжах в поисках продолжения лыжни, с рюкзаком, из которого торчали весла, я, наверное, выглядел идиотом. Я пробежал уже где-то километра четыре, но лыжня всё не кончалась. Теперь она всё чаще и чаще терялась, и мне каждый раз было всё труднее и труднее найти её продолжение.

Но тут я увидел, что лыжня уходит в сторону большого мыса на излучине реки.

— Ну, теперь-то, дружок, ты от меня никуда не денешься! — подумал я.

А зря! Дальше началась просто мистика.

Лыжня дошла до воды и… кончилась, уходя в воду!

Я пять минут стоял, как громом поражённый.

Что за проклятое место! Вначале здесь пропали ребята, а теперь и Володя! Ну не утопился же он!

Я снял лыжи и тщательно осмотрел берег. Обратных следов из воды не было.
Тут я вдруг осознал, что вообще ни одного следа в этом лесу я не видел. Ни следов лосей, ни кабанов, ни зайцев. За всё время, несмотря на весну, мы не видели ни одной птички. Даже ворон не было видно.

Что-то меня стал уже доставать этот «Бермудский треугольник» с его загадками и шарадами. Да пошли вы все…!!!

Я развернулся и побежал обратно, тем более что солнце уже садилось, а я был зверски голоден.

Я бежал по лыжне, которая шла в двадцати метрах от края обрыва, и периодически звал Володю. Звал так, для очистки совести, потому что в таком густом лесу крик не слышен уже в ста метрах.

И вдруг он отозвался со стороны реки!

— Володя, ты где?!

— Я по реке иду, а ты иди по лыжне к сгоревшему мосту. Там встретимся.

«Ну слава Богу, хоть один нашёлся,» — подумал я.

Пробежав километр, я вдруг задался вопросом, а как же он там по берегу, вдоль реки бежит? Вдоль берега шёл очень густой кустарник!

Я подошел к обрыву. Там, действительно, рос густой кустарник и пройти там на лыжах было даже теоретически невозможно. Я снова попробовал звать Володю, но он больше не отзывался. Неужели мне это почудилось?

Ну не иначе, леший меня водит. Как мне это все надоело!

Я вернулся на лыжню и побежал дальше.

Уже когда я в сумерках подходил к сгоревшему мосту, я вдруг увидел Володю.
Он стоял посередине реки в ЛОДКЕ и проверял рыболовную сеть!

Вот бес! Что же он мне не сказал, что у него там лодка! Так и рехнуться можно.
На мой вопрос, почему он не предупредил меня о том, что у него там лодка, он только усмехнулся и пожал плечами.

— Лодка у меня там с осени лежала. Я и не знал, цела ли она.

— А почему твоя лыжня прямо в воду уходила? Ты что, с надетыми лыжами в лодку залез?

— Да я просто лыжи отстегнул и шагнул прямо в лодку. Если бы я на берег без лыж ступил, тут же провалился бы. А лыжи я уже после в лодку затянул. А вообще, мне кажется, друг, ты не то тут ищешь!

— А что же, по твоему мнению, я должен здесь искать?

— Я бы на твоём месте поискал бы тот ***, который они положили на вас и уплыли.
Я не нашёлся, что ему сказать. Я устал, был голоден и зол.

Уже в полной темноте, по просеке мы вернулись к машине.

Лариса, Марина и мальчишки молча ждали нас у костра.

— Нет никаких следов. Поехали к Володе ночевать.

Лариса с мальчиками понуро полезли в кунг. Мы с Мариной сели к Володе в кабину.
На Марине не было лица. Она вся как-то осунулась и сжалась в комок.

Шёл уже третий день, как Дима и Валера уплыли на лодке вниз по реке.

Володя завел машину, включил фары, и мы двинулись вперёд. Мощный трехосный ГАЗ своим передним бампером легко подминал под себя кусты и маленькие деревца.
Вдруг в ярком свете фар, прямо из куста, на который мы двигались, вышел человек…
Это был Дима!

Машина встала. Дима, как ни в чем не бывало, подошел к кабине и открыл дверь.
— Привет! Как дела! Мы тут с Валерой немного заблудились…

Что тут со мной началось! У меня просто началась истерика.

Я хохотал, как сумасшедший, стукаясь головой об переднюю панель.

Дима пытался что-то объяснить, но я ничего не слышал. Я просто давился от смеха.

— Ой, не могу, «просто заблудились!»

Наверное, это был просто срыв после трёхдневной нервотрёпки.

Уже потом, у Володи в гостях после того, как мы немного выпили, я что-то смог понять из их рассказа.

Как я и предполагал, Дима начал «травить» и обо всём происходящем вокруг они просто позабыли. Они даже особо не задумывались, как оставшиеся на берегу пройдут всё это расстояние по снегу и буреломам. И всё это случилось потому, что у них был «надёжный» ориентир — сгоревший мост. То, что мост может стоять и на притоке, они не подумали. Если бы была карта, конечно, этого бы не случилось.
По реке они проплыли километров десять, прежде чем до них дошло, что что-то происходит не так. Они остановились и только тут поняли всю безысходность ситуации.

Вернуться назад за нами, даже на разгруженной лодке, они не могли из-за сильного течения. Ребята поставили палатку и переночевали.

На следующий день они решили не идти пешком по снегу через тайгу, а вернуться к нам на катамаране. Они стали вязать раму из жердей и собирать Димин катамаран. К середине дня они всё-таки собрали катамаран и спустили его на воду. Попытка подняться на вёслах против течения не увенчалась успехом.

Наверное, это их решение было ошибочным. Возможно, нужно было сдуть лодку, положить в рюкзак её, катамаран, котлы, минимальный запас продуктов и водки и топать ножками вдоль берега за нами, бросив основной груз на берегу. Но, как говорится: «Чтобы я был таким умным, как моя жена после!»

На самом деле, не так просто в экстремальной обстановке принять единственно правильное решение.

Со слов очевидцев, той ночью Дима вдруг вскочил, оделся и, проклиная себя последними словами, решил бежать в кромешную темноту спасать коллектив. Валера, понимавший опасность ночных походов по неизвестной местности, философски предположил, что всё происходящее иначе, как проделками нечисти не назвать и убедительно высказал мысль о том, что нечисть эта сейчас с нетерпением ждет Димочку в тёмном лесу. Дима как-то сразу же успокоился и лёг спать.

На следующий день они разобрали катамаран, погрузили всё в лодку и пошли вниз по течению. На перегруженной лодке они пару раз чуть не перевернулись, но до дороги и моста через реку дошли успешно. Здесь они поймали машину и со всеми вещами вернулись к озеру. А тут мы…

Хорошо, что Валера взял с собой больше денег, чем мы рассчитывали. Мы смогли рассчитаться со всеми, кто нам помогал.

Уже дома, анализируя всё случившееся, я понял, что совершил серьёзную ошибку, доверившись Диме, в одиночку прорабатывать такой маршрут. Дима, видимо, не очень внимательно читал описание или не придал значения серьёзности порогов. Не хотелось думать, что он осознанно нас туда вёл, решив показать свою «крутизну».
Для меня это был позор, а не поход. Это был мой первый (и последний) маршрут, на который я вышел и не прошёл до конца.

Но через три месяца я уже совершенно другими глазами взглянул на всё, что с нами случилось.

Потому что я наконец-то прочел описание маршрута, который мы должны были пройти!
То, что мы в этом составе, с этими плавсредствами, без описания, без карты, не попали тогда на эту реку — это была наша ОГРОМНАЯ УДАЧА.

Это не леший нас по тайге кружил, а добрый Ангел от беды уводил.

Я прочитал в библиотеке турклуба пять походных отчетов по Уксуну с фотографиями.
Как я выяснил, на реке, кроме обычных перекатов, небольших порогов, разрушенных плотин с торчащей арматурой, низких мостов и завалов, есть еще четыре сложнейших порога — падуна. Они представляют собой небольшие водопады высотой 2 -2,5 метра. Малые надувные лодки и двухместные катамараны переворачиваются в них практически все. В этих падунах периодически переворачивает не только мощные четырехместные катамараны, но даже и большие плоты на автомобильных камерах.
Если бы мы тогда, идя без описания, влетели бы в такой падун на наших «клизмах», да еще с нашими лёгкими спасжилетами, это всё могло бы кончиться для нас весьма плачевно.

Сейчас по этому маршруту ходят толпы туристов. Организованы платные маршруты на рафтах. Большой сложности для нынешней молодежи этот маршрут не представляет, поскольку они прекрасно экипированы и знают, куда с кем и на что идут.

Очевидно, Бог нас тогда миловал.

Видимо, не всегда наши нереализованные планы и задумки являются нашими неудачами. Часто бывает совсем наоборот. Только мы не всегда осознаём и признаём это.

А вообще, я понял тогда, что все свои маршруты в этой жизни нужно прорабатывать самому, не надеясь на «умного дядю».

Тем более, если ты ведёшь за собой своих близких или друзей.