Ура! мы студенты! Закончилась эта жуткая гонка-нервотрёпка сдачи школьных экзаменов, затем сдачи экзаменов в институт. С плеч как будто стёк огромный тёмный вязкий ком переживаний и страхов. Впереди была, как мы все думали, весёлая, светлая, яркая и беззаботная студенческая жизнь, полная романов и приключений.
Для того, чтобы мы немного пришли в себя от зубрёжки, всех поступивших отправляли подышать свежим воздухом на месяц в колхоз на сельхоз работы. Нас было пятьдесят один человек. Двадцать пять девчонок, двадцать пять парней и один преподаватель. Расселили нас в двух заброшенных домах.

Я не буду рассказывать, как мы весело проводили вечера, какой инструментальный ансамбль организовали ребята, как мы с парнями по ночам голыми купались в холодном лесном озере. Я расскажу об одной запомнившейся мне встрече с одним интересным человеком.

Хотя это и был уже сентябрь, было очень тепло. Днём нас привозили на грузовиках в поле, и мы весь рабочий день на корточках ползали по полю, выковыривали из пыли картошку и складывали её в деревянные ящики. Для меня такая работа была хуже любого наказания. И когда правление колхоза бросило клич, что нужна бригада грузчиков для погрузки наших ящиков на машину, я долго не думал. Я мигом «сколотил» бригаду, сагитировав еще четверых наших парней.

Конечно, приятно болтать с девчонками, переползая от ящика к ящику, но всё это было так занудно и скучно, что я готов был на любую другую работу.

Работа оказалась не из простых.

Солнце палило просто нещадно. По пыльному картофельному полю медленно ехал грузовик. Мы метались по полю вокруг грузовика, поднимая сапогами тучи пыли, и на ходу забрасывали на него ящики с собранной картошкой. Пятый грузчик, стоя в кузове, хватал ящик, высыпал в кузов его содержимое и сбрасывал ящик на землю. Ему все время приходилось увертываться от летящих на него с двух сторон полных ящиков, при этом стараться не сбрасывать нам на головы пустые ящики.

Борта грузовика были наращены досками почти на метр, поэтому метнуть двадцати пятикилограммовый ящик на ходу, на высоту почти в три метра — это было своего рода цирковым номером. Бросали ящики по двое. Если кто-то из двоих бросающих халтурил и бросал не в полную силу, — ящик не долетал до верху, стукался о борт и падал второму на голову, если тот зазевается.

Хуже всего было бросать в паре с Шурой из Чернигова. Он хоть и был длинным — на полголовы выше меня, — но все время бросал невпопад. Ящик стукался о борт, я пытался его дослать через борт, он переворачивался, и вся картошка высыпалась вместе с землей мне на голову и за шиворот. Я каждый раз вкрадчиво, несколькими выразительными фразами, объяснял Шуре, что он не прав, однако это повторялось снова и снова. Поэтому Шуру ставили на разгрузку ящиков в кузов. Но и здесь требовалась определенная сноровка, поскольку он не только должен был высыпать картофель из ящиков, летящих в него со всех сторон, как снаряды, но и сбрасывать пустые ящики с машины, по возможности, не на наши головы. Но у него и это плохо получалось. Периодически мы всё же получали пустым ящиком по башке.

Лучше всего было метать ящики с нашим советским корейцем Кимом. При своем росте метр пятьдесят — это был просто сгусток мышц. С ним мы периодически даже перекидывали ящик через машину на другую сторону.

До посёлка было далеко, и поэтому напиться воды мы могли только в одном месте — из родника на кладбище, которое было на краю поля. Это была яма диаметром в метр с кристально чистой ледяной водой, от которой просто зубы сводило. Одним небольшим недостатком этого родника было то, что он находился между двумя могилами. И хотя до каждой могилы было по полтора метра, вначале это как-то напрягало. Потом привыкли.

Но речь здесь не о наших «трудовых» подвигах.

Нашу бригаду обслуживало два местных водителя. Одного из них звали Коля. Николай был выше среднего роста и крепкого телосложения. Он был улыбчив и немногословен. Каждые сорок минут мы устраивали перекуры, в течение которых травили байки и обменивались последними сельскими новостями. Николай слушал нас обычно молча и только загадочно улыбался.

В один из таких десятиминутных перекуров, когда мы как обычно травили анекдоты и байки, Шура выдал нам один старый пошлый анекдот.
Для ясности дальнейших событий, придётся его привести здесь полностью.

Приходит к врачу грузин.
— Доктор, у меня не лезет!
— Голубчик, а вы перед этим суньте его в стакан со сметаной.
Через день грузин снова приходит.
— Доктор не лезет!
— Как! Снова не лезет?
— Доктор! В стакан не лезет!

Мы все учтиво заржали.
Один Николай не смеялся. Он молча и как-то очень внимательно, изучающее смотрел на нас. Мы даже перестали смеяться. Наступила неловкая пауза.

И вдруг Николай выдает:
— А спорим, что у меня в стакан не влезет!

Мы дружно загоготали, но увидев, что Николай даже не улыбается, перестали смеяться.

— Ну что! Спорим на бутылку?

Решив, что здесь какой-то подвох или прикол, я выпалил:

— Коленька, да мы на две бутылки готовы спорить!
— Хорошо, — сказал Николай, — отойдите от машины на несколько минут.

Он деловито достал из бардачка в двери грузовика граненый стакан, поставил его на «торпеду» и захлопнул дверцу.

Проделав определенные манипуляции, он распахнул дверцу грузовика.
Мы все пятеро, вытянув вперед шеи и вытаращив глаза, одновременно с шумом втянули в себя воздух. ТАКОГО, мы не ожидали увидеть.

— Стакан мерить будем? — спокойно спросил Николай и взял в руку стакан.
— Нет! Не надо! — одновременно выдохнули мы.
Николай захлопнул дверцу. Мы еле отдышались, пока пришли в себя после увиденного.

После того, как Николай открыл кабину, мы кинулись к нему.
— Коленька! Да как же ты живешь, с ТАКИМ богатством! За тобой, наверное, все бабы из поселка бегают!
— Ага, бегали! Только не за мной, а от меня!
— ????????????

И Николай поведал нам свою удивительную историю полового гиганта сельского масштаба.

…Отца Николай не помнил. Он погиб в конце войны, когда Николке было всего три годика. Рос он в селе, как все мальчишки. Учился в школе, бегал со всеми на рыбалку, дрался со сверстниками. Так всё шло до двенадцати лет.

И тут он заметил, что его мужское начало растет значительно быстрее, чем у сверстников. Вначале друзья подтрунивали над ним по этому поводу и дразнили при каждом возможном случае. Однако через два года они резко изменили свое отношение к этому факту на прямо противоположное.

Николаю стали просто завидовать. Злопыхатели прикусили свои языки, сообразив, что своими дразнилками они только создают ему рекламу. Девчонки при виде него шушукались и хихикали за спиной. Когда ему исполнилось восемнадцать, Николай ушел служить в армию.

Демобилизовавшись, он начал работать в совхозе. Как и все молодые парни, он каждую субботу ходил на танцы. Там он познакомился с симпатичной и статной девушкой. Они встречались целый год. Поскольку телевизоров и интернета у народа тогда еще не было, главным источником новостей были сплетни друг про друга. Об интиме до свадьбы в те времена не могло и быть речи. Николай сделал предложение, и вскоре они поженились.

Его первая семейная жизнь продлилась всего одну ночь. Утром зареванная невеста неслась в сторону сельсовета подавать заявление на развод.
Спустя несколько лет Николай еще раз попытался жениться. Эффект был тот же. На следующий день новоиспеченная супруга сбежала.

Девицы на танцах стали его сторониться. Николаю, как всякому нормальному мужчине, хотелось встречаться с девушками, хотелось завести семью. Он стал выезжать на танцы в другие деревни, где про его достоинства еще никто не знал. Несколько раз ему удавалось познакомиться с девушками, и дело почти уже доходило до интима. Но в самый последний момент, когда девушки «невзначай» нащупывали что-то огромное в его штанине — их как ветром сдувало.

Николаю шел тридцать второй год, и он уже почти отчаялся найти себе подходящую во всех отношениях спутницу жизни.

И тут судьба занесла его на несколько дней в командировку в районный центр. Пока на автобазе ремонтировали его грузовик, у Николая было полно свободного времени. Он пошёл в баню.

Он набрал шайку горячей водой и, окатив мраморную лавку водой, уселся на неё и стал намыливать мочалку. В этот момент к нему и подошел маленький щуплый мужичок.

— Я думаю, милок, что у тебя с твоим «прибором» большие проблемы с бабами!

— Какое твое собачье дело?! — хотел отшить его Николай, но вдруг, окинув дедка взглядом, осекся. «Болт» деда был поболее его собственного и доходил деду почти до колен.

— А что тебе-то до моего «прибора», — беззлобно отозвался Николай.

— Ты милок не ершись, ты скажи, тебе жена нужна?

— Ну ты дед даёшь! А может и нужна! Ты что, старый, кого-то сосватать мне хочешь?

— Да есть у меня для тебя невеста на примете.

— И кто же это?

— Да дочка это моя! Семнадцать ей, но я так думаю, она тебе понравится и подойдет по всем ипостасям.

— Ты, дед, в своем уме? Да мне уже тридцать два, а ты под меня малолетку несовершеннолетнюю подложить хочешь! Под статью подвести хочешь?

— Да не ершись ты, не ершись! Выслушай меня спокойно.

Дед поведал Николаю свою историю, которая один в один повторяла его собственную.

Но деду удалось среди моря послевоенных незамужних баб и вдов найти ту единственную, которая подошла ему душой и телом.

— Я так думаю, Николай (они уже познакомились), что у дочки моей «кошёлка» не менее мамкиной будет, и мужика ей, ох как не легко найти будет. А вот тебя увидал и понял, что такой подходящей пары ей самой не найти.

«Чем чёрт не шутит, когда бог дремлет!» — Подумал тогда Николай.

Они выпили с дедом пивка после баньки, и дед привёл его к себе домой.

Дочка была не в папика. Это была дородная русская красавица с толстой косой. Она очень стеснялась этого незнакомого взрослого дядьки.

Николай стал заезжать к ним каждый раз, когда бывал в командировке в райцентре.
Спустя два года они поженились.

— Коленька! А что же было дальше? — не выдержал я.

— Что было, что было? А кто бутылку мне проспорил?

— МЫ!!! — дружно, как один, рявкнули мы.

— Ну, так поехали в лабаз, рабочий день-то кончился.

Мы запрыгнули в кузов, и грузовик, громыхая всеми частями, помчался по полю, прыгая на кочках, как молодой бычок. За нами тянулся пыльный шлейф, как дым за подбитым мессершмиттом.

Мы заскочили в сельский магазин и взяли бутылку. На закуску денег не хватило. Николай повез нас к себе домой.

Его новенький дом, обшитый свежеструганной доской, стоял в конце посёлка. За домом начиналось бесконечное поле. Растительности возле дома, кроме десятка маленьких яблонь, почти не было.

Когда мы подъехали, возле дома на ящике из-под картошки маленькая пятилетняя девчушка, старательно высунув язык, пеленала в тряпку пластмассового пупса.

Грузовик резко остановился, и столб пыли, догнав нас, накрыл всю машину. При торможении машина почти метр прошла юзом, и мы, стоящие в кузове, чуть не перелетели через крышу кабины.

Пыль осела. К машине хлопая в ладошки бежала девочка.

— Папа приехал! Папа приехал! — и с разбегу прыгнула на шею вылезающему из кабины Николаю. Он подбросил её в воздух, поймал и, посадив на руку, пошёл к дому.

На крыльце, прикрыв глаза от солнца ладонью, на нас смотрела очень симпатичная женщина с ярко рыжими волосами.

— Ну напылил бес! — сказала она беззлобно, широко улыбаясь. Её лицо просто светилось от счастья.

Николай, забыв про нас, нёс свою драгоценную ношу к дому.

Мы стояли молча, невольно залюбовавшись этой сценой.

И вдруг послышались шлепки маленьких босых ножек по дощатому полу, и из дверей дома на крыльцо выкатилось еще одно очаровательное создание. Это был рыженький полуторагодовалый карапуз в белой рубашонке, которая была ему почти до коленочек. Он встал рядом с мамкой, ухватившись ручонками за перила, просунул голову между балясинами крыльца и внимательно уставился на нас. Увидев папу, малыш засмеялся, притоптывая голой ножкой по доскам крыльца.

И тут мой взгляд случайно упал на край его рубашонки…

Из-под неё выглядывал такой маленький «БОЛТИК», начало которого терялось где-то выше, под рубашкой.

— Боже мой! — подумал я, — бедный малыш! Он ещё не знает, какие проблемы в жизни у него возникнут из-за этой «штучки»!

Мы славно посидели в гостях у Николая. Жена его, Татьяна, оказалась очень домовитой и гостеприимной. Она накормила нас картошкой с солеными огурцами. Мы выпили нашу бутылку, а потом Николай вытащил ещё свою заначку. Уже было непонятно, кто кому проставился.

Немного пьяненькие, сытые и довольные мы молча брели по ночной деревне.
Погостив в этой дружной уютной семье, погревшись в лучах их теплых отношений, каждый из нас, наверное, впервые задумался о своей будущей семье — а как у меня всё сложится?

Общее молчание вдруг прервал обычно немногословный Ким.

— Нет, но дед-то, дед-то каков!

— А что дед? — удивился Шурка.

— Ну как что?! Ведь как все просчитал вперед старый перец! Подумал о том, как дочка с «этим» по жизни маяться будет. И ведь не побоялся подойти к незнакомому, уже зрелому мужику и предложить свою дочку в жёны! И ведь тем самым он решил судьбу стольких людей! Вот ты бы так смог?

Шура почесал свою грязную, курчавую голову.

— Нет! Я бы не смог. Я бы просто ни в жисть до этого не додумался бы! Да и «проблемы» у меня такой нет!

Мы дружно загоготали на всю уже уснувшую деревню, разбудив всех окрестных собак, которые своим звонким лаем органично поддержали наше веселье. Мы быстрее зашагали к общаге.

Давно пора уже было спать — впереди трудный рабочий день.

И вся жизнь впереди.