Эта необычная история произошла со мной 24 ноября 1990 года. Хотя, казалось бы, поначалу ничего необычного не происходит. За подлинность каждого события я могу ручаться головой. Но всё по порядку. Мы взяли участок в посёлке Синёво, вернее купили у совхоза остатки фундамента финского дома с земельным участком. Нужен был лес, чтобы построить дом. В соседнем посёлке Ларионово у леспромхоза была своя пилорама.

Они пилили лес на доски и продавали населению. Можно было купить у них и просто напиленный кругляк, а потом распилить его на другой пилораме. Так доски и брус получались значительно дешевле. Я договорился в посёлке Кузнечное, что в тридцати пяти километрах от Приозерска на пилораме, что мне распилят лес за вполне приемлемые деньги. Далее я купил лес в Ларионовском леспромхозе. Вернее, не купил его, а заплатил за него. Пятьдесят четыре куба по восемнадцать рублей за куб. Заплатить то заплатил, но получить его было сложно. В стране был бардак. С топливом были перебои, леса валили мало. Напиленный лес в основном пускали на производство — продавать переработанный лес было выгоднее. Пришлось мне поближе познакомиться с начальником цеха, который отвечал за распределение леса. Фамилия его была Бражниченко, и её он оправдывал на все сто. В течении нескольких месяцев я возил ему водку, но дальше обещаний дело не шло. Тогда я познакомился с крановщиком Лёшей, который работал на козловом кране и занимался погрузкой леса на машины.

Я скорешился с ним. Привёз ему в очередной свой приезд резиновый плащ химзащиты с резиновыми бахилами. Лёшка был очень доволен. Для зимней рыбалки такой костюм был просто находкой. Лёшка был моей пятой колонной в леспромхозе. Самое главное, что у него был домашний телефон. Я ему периодически позванивал, и он мне рассказывал истинную картину дел в леспромхозе. Познакомился я с несколькими водителями лесовозов, оборудованными манипуляторами фирмы Фискорс для погрузки и разгрузки леса прямо на машину. Их автобаза примыкала прямо к забору леспромхоза, так что я был уверен, что как только мне выделят лес, я его обязательно вывезу в тот же день.

И вот в один из моих звонков к Лёшке он мне доложил, что лес есть. Звоню начальнику цеха Бражниченко: «Как дела?», — он подтверждает, что лес есть, его мне отпустят и что можно приезжать. Я взял отгул на пятницу и первой электричкой поехал в Ларионово. Я был самоуверенным и нахрапистым и был убеждён, что при определённой настойчивости можно всего добиться, невзирая на обстоятельства, нужно только очень хотеть. Приезжаю в Ларионовский леспромхоз и сразу же к начальнику цеха. Бражниченко был явно с похмелья и о чём-то вяло спорил с рыжим, небольшого роста технологом цеха. Увидев в моей руке заветный пакет с бутылкой, он заулыбался мне, как снизошедшему с небес ангелу-спасителю.

— Лёнечка! Лес есть! Гони за машиной и загружайся.

Всё шло как по нотам. Я радостный побежал на автобазу. То, что дальше происходило со мной, было похоже на жуткий сон или всеобщее помешательство. У главного входа на автобазу, возле своей машины возился один из водителей, с которым я договорился. Он газовой горелкой срезал резьбовой штуцер с армированного резинового шланга гидравлической системы. При этом шланг горел и дымил. Вытекающие из шланга остатки масла тоже горели и сгорая капали на снег. Всё это происходило вблизи топливного бака и бака с маслом гидросистемы.

— Гриша, что у тебя случилось?

— Да вот вчера вечером шланг гидравлики гавкнулся.

— Гриша, а почему автогеном шланг режешь? Почему не ножовкой?

— Да нету её, ножовки! Всё попёрли!

— Сегодня отремонтируешься?

— Не знаю, — буркнул сердито Гриша, — если найду шланг, отремонтируюсь и отвезу твой лес, а пока извини.

Потом я столкнулся с Николаем — вторым водителем, с которым я договорился о перевозке. Он бегал с какой-то вышедшей из строя деталью системы зажигания. Сказал, что если найдёт кладовщицу и получит деталь, то быстро её установит и перевезёт мне лес. Третий водитель — Сергей — крепкий коренастый мужичок лет сорока пяти меня успокоил:

— Лёня! Нет проблем, сейчас сделаю одну ходку и привезу тебе лес. Часа через полтора буду. А ты пока можешь попробовать на трассе поймать. Если сам найдешь машину — не обижусь.

Я попробовал поговорить с другими водителями — они все категорически отказались, ссылаясь на разные обстоятельства.

«Ну ладно, — решил я, — с машиной всё ясно, пойду договорюсь с кладовщицами».

Кладовщицы сидели в деревянном вагончике, который находился на территории леспромхоза среди штабелей брёвен. Даша и Маша приняли меня сдержанно, несмотря на полученные шоколадки. Посмотрели накладные.

— Мы вам, конечно, отпустим лес, но нужно распоряжение начальника цеха Бражниченко, а он уехал в Сосново.

«Ладно, — подумал я, — пока поймаю машину, Бражниченко появится.

Решив не терять время даром, я пошёл на шоссе в надежде поймать Фискорс. И только через два часа я стал понимать, что происходит какая-то чертовщина. Я мог стоять на ветру и морозе целый час, но ни одной машины, нужной мне, не проходило. Стоило мне отойти в сторону «по делу», как тут же по шоссе пролетало несколько Фискарсов. А мороз в этот день был знатный — минус двадцать четыре градуса, и ветер метров десять в секунду. Хорошо, что я надел овчинный тулуп, подарок тестя. Я опять выходил на шоссе и ждал тридцать-сорок минут — ни одной машины.

Как только я зашёл в магазин погреться — проехало две машины. Поймав себя на мысли, что это всё неспроста, я провёл эксперимент. Простоял двадцать минут на шоссе — нет машин. Зашёл в магазин, и через прогретую в инее дырочку на стекле увидел, что тут же по шоссе проехал фискарс. Да нет, не может этого быть, мистика какая-то. Я же материалист и знаю, что при настойчивости, упорстве и определенной хитрости можно найти выход из любой сложной ситуации и переломить её в свою сторону.

Дудки Вам!! Я наперекор всему и всем вывезу сегодня этот долбанный лес. Буквально через несколько минут, как я так решил для себя, я увидел Фискарс со знакомыми номерками. Это была машина Сергея, с которым я договорился. Но его машину тащили на жёсткой сцепке. Я тормознул эту печальную парочку. Растерянное лицо Серёги выглянуло из окна.

— Лёня, ничего не понимаю, машина два месяца, как из капитала, а тут ни с того, ни с чего коробку заклинило. Теперь я надолго встал, ты уж извини. Видно, не судьба.

И его медленно потащили дальше на автобазу. Боже мой, неужели это всё неспроста? Я побежал на автобазу искать второго водителя — Николая. Как там у него дела с машиной? Я столкнулся с ним на выходе с автобазы. Он брёл какой-то нетвердой походкой, подняв воротник и засунув руки в карманы промасленной куртки. Выпил что ли, подумал я.

— Николай, как твои дела? — подскочил я к нему.

— Акая к чёрту деталь! Кладовщица в запой ушла, а у меня, не поверишь, температура подскочила. Наверное, тридцать девять градусов, аж качает. И с чего это? Вроде не простужался. Видно не твой день сегодня. Заезжай на следующей неделе — перевезу.

«Что же это творится? — думал я, шагая обратно к леспромхозу, — не может в одну воронку попадать по несколько снарядов подряд? Нет я найду выход добьюсь сегодня своего».

И как бы подтверждая правильность моего упорства, я торможу фискарс. Водитель сказал, что съездит сейчас домой поест, заправит машину и через час будет здесь. В отличном настроении я побежал к кладовщикам. Путь к вагончику кладовщиц лежал между штабелями брёвен. Как раз в этот момент рабочие разгружали лесовоз. Застроив пачку брёвен, её подняли краном с лесовоза, и он уехал, а брёвна остались висеть в воздухе на высоте двух метров поперёк прохода.

Рабочие стояли и галдели, размахивая руками, бурно обсуждая, в какой штабель положить брёвна. Простояв перед висящей в воздухе связкой брёвен пять минут, я начал терять терпение. И уже решил пронырнуть под брёвнами, но в последний момент меня что-то остановило. Я вдруг подумал, что после всего случившегося за этот день — это не самая лучшая идея. И в этот момент лопается один из двух стальных стропов, на которых висели брёвна. Один край бревен с грохотом упал на землю. Меня аж холодным потом прошибло. Нет, действительно что-то происходит неладное. Второй край медленно опустили на землю, и мужики, тихо матерясь, пошли искать строп на замену. Но мне некогда было охать и ахать по этому поводу. Я должен был идти вперёд и был полон решимости сделать всё, как я запланировал. Я перелез через упавшие брёвна и дошёл до вагончика кладовщиц. Даша и Маша что-то бурно обсуждали. Увидев меня, они замолчали. Внутренний голос мне подсказал, что опять случилось что-то для меня нехорошее.

— Девушки, я с «Фискарсом» договорился, через час будет. Какой мне лес брать покажите, пожалуйста.

Машка подбоченилась.

— Никакого леса мы Вам не дадим, у нас на транспортере электродвигатель сгорел, поэтому мы не можем осуществлять сортировку леса. А если мы отдадим Вам уже отсортированный, то завтра цеху нечего будет пилить, — вот так протараторила Машка.

А у меня прямо как ком в горле застрял. Секунд двадцать я не мог вымолвить ни слова. Заговорил я не своим тихим прибитым голосом.

— Простите, это двигатель, который 960 оборотов в минуту и 55 киловатт мощностью?

Тут остолбенели девахи. Они смотрели на меня, как на заговорившую лошадь. Переглянувшись, они почти одновременно спросили:

— А Вы откуда знаете?

— Да так, случайно слышал. А что нет запасных двигателей?

— Да были, но руководство их каким-то козлам отвезли на перемотку, вот они и сгинули.

— Я, кажется, знал этих козлов, — подумал я и вывалился из вагончика.

Сел на скамейку возле вагончика и снял шапку. Нет, нет этого не может быть, потому что это могло случится только со мной. Но почему именно сейчас, ни на день раньше, ни на день позже. Об истории этих двигателей мог теперь помнить только я, да и сам всевышний. А история этих двигателей такова. За два года до этого случая мне, начальнику энергоцеха, начальник отдела — Ольхинович, привёз и скинул с самосвала прямо на газон под окна моего кабинета два электродвигателя.

— Нужно перемотать, потом к тебе приедут с Ларионовского леспромхоза — отдашь им. Это у них с какого-то транспортера.

Как я потом выяснил, Ольхинович, который имел дачу недалеко от Приозерска, приехал в леспромхоз и, пообещав техническую помощь, почти на халяву получил сорок кубометров леса. Они привезли двигатели на перемотку. А легко сказать перемотай. Хотя у меня был небольшой участок по перемотке двигателей из трёх человек, но медной проволоки на обмотки мы получали очень мало. Нам не хватало проволоки на перемотку даже очень важных для производства двигателей. А двигателей было почти две тысячи. Поэтому выкроить почти сто пятьдесят килограмм меди непонятно для кого, мне было в лом. Я написал себе на бумажке памятку:

«Леспромхоз Ларионово» двигатели 55 кВт 960 об/мин. И положил её себе под стекло. Я долго ещё взглядом натыкался на этот немой укор о невыполненном обещании, но поскольку начальник сам тут же про эти двигатели забыл и больше не напоминал, я со спокойной душой тоже про них «забыл». Прошло два года. Когда я в первый раз приехал в Ларионово, я сразу же вспомнил это название, вспомнил про двигатели, но именно с этим леспромхозом эта история как-то у меня не ассоциировалась. И когда девушки мне сказали про двигатели, то вся эта история всплыла в памяти и сложилась в картинку. Я сидел на холодной доске, не чувствуя холода. Мне даже жарко стало. Я не мог поверить, что всё это происходит со мной.

«Нет, нет это все случайное стечение обстоятельств. Нужно только найти какое-то правильное решение, обходной манёвр и все получится».

Тут ко мне подошёл крановщик Лёшка.

— Лёня! Что случилось? На тебе лица нет.

— Да вот, транспортер сломался и девчонки отказываются отгрузить отсортированный лес. Я уже не знаю, что делать. Лёшка, может что-нибудь подскажешь?

— Погоди расстраиваться. Кажется, есть вариант. В конце склада среди не рассортированных брёвен есть отличная пачка. Я могу тебе её зацепить краном и отгрузить.

— Лёша, а девчонки согласятся так отгрузить? — засомневался я.

— Ничего, — сказал он, — я попробую с ними договориться.

И зашел в вагончик кладовщиц. Я прислонился спиной к вагончику и постарался успокоиться. Вдруг я заметил двух мужиков, которые карабкались по скобам металлической лестницы козлового крана в Лёшкину кабину. Мужики были одеты в приличные куртки и больше были похожи на городских. Какое-то нехорошее предчувствие охватило меня.

— Всё отлично, я договорился, можешь подгонять машину, — протараторил Лёшка, выскочив из бытовки.

— Лёша, у тебя, кажется, гости, — сказал я, указав на ноги, исчезающие в кабине крана.

— О, чёрт! — выдохнул Лёша и кинулся к лестнице.

Я с тревогой ждал, чем все закончится. Лёшка появился минут через десять совершенно растерянный.

— Лёня! Не поверишь! Из города приехали наладчики для освидетельствования крана, они разобрали мне весь пульт управления. Я ничего не понимаю. Они производят освидетельствование раз в полгода, но почему сегодня припёрлись в конце недели и в конце рабочего дня — ума не приложу.

Я уже понял, что это не просто совпадение. Какой-то злой рок преследует именно меня. От этой невезухи я просто взбесился.

— Лёша! Лёша! Но должен же быть какой-то выход, какое-то решение! — заорал я, Лёшка даже немного опешил от молей вспышки.

— Ну чего ты так расстраиваешься, есть ещё один вариант, но понадобится больше времени на погрузку.

— Лёшенька! Какой вариант?

— Лёня, всё очень просто — фискарс своим манипулятором сам себя и загрузит. Так часто делают.

Найдя хоть какой-то возможный вариант решения проблемы, я решил пойти встретить фискарс, но перед этим зашёл к девушкам в бытовку. Теперь они меня снова ошарашили.

— Мы, конечно, сможем Вам отгрузить этот лес, но начальник так и не появился и команды на отгрузку не дал.

— Девушки, погодите, — начал я, — при нашем разговоре присутствовал ваш технолог. Он может подтвердить.

— Ну вот если он это подтвердит, тогда мы вам лес отпустим. Пусть напишет на накладной: «Отгрузку разрешаю».

Я пошёл в административное здание леспромхоза.

Деревообрабатывающий цех на первом этаже уже не работал. Я прошёл мимо запыленных станков и поднялся на второй этаж.

«Хоть бы он был на месте», — мысленно молил я.

Было такое впечатление, что в здании нет ни одной живой души. Когда я пошёл по длинному полутёмному коридору второго этажа, мои шаги громко и зловеще зазвучали в тишине, мне стало просто страшно. Я почувствовал, что я увижу или случится что-то страшное, ужасное. А когда я увидел цепочку из кровавых пятен на полу, которые вели к кабинету главного технолога, у меня просто волосы на голове от ужаса зашевелились. Я остановился перед его дверью, не в силах её открыть. Так продолжалось секунд пять. И когда я уже потянулся к дверной ручке, дверь резко открылась, ударив меня. На пороге стоял технолог с белым как простыня лицом. Левую окровавленную руку он держал вверх. На среднем пальце у него был намотан шар из бинтов, через которые проступала кровь.

— Что случилось? Помощь нужна? — спросил я, придя в себя.

— Да вот, полфаланги себе с дуру на станке отрубил.

— Чем-нибудь я могу вам помочь?

— Ничего, кровь остановил, нашатыря надышался и сейчас домой пойду.

— Проводить?

— Нет, не надо. Дойду.

Уже темнело. Я шёл к выходу из леспромхоза совершенно раздавленный. Всё тело болело, как будто я целый день таскал брёвна. Я еле волочил ноги. Неужели это всё из-за моего упрямства? Господи!

Навстречу мне из ворот выскочил Бражниченко. Он был уже изрядно под градусом и видно ему уже обо всём доложили.

— Лёня, извини, никакого леса быть не может, транспортер сломан.

— Ничего, ничего, я в следующий раз приеду, — примирительно сказал я, махнув рукой.

Такое моё безразличие несколько удивило Бражниченко. Он удивленно посмотрел на меня и побежал дальше руководить. Я вышел на шоссе, соображая, как буду извиняться перед водителем, что я зря его беспокоил. Самое удивительное, что я не простоял и минуту, как подъехал фискарс, с водителем которого я договорился о перевозке леса. Он открыл дверь и вывесился из машины. Я уже открыл было рот, чтобы произнести свои извинения, и вдруг услышал:

— Извини, друг! Сегодня не получится. Не поверишь, на заправке нет топлива. Такое последний раз лет пять тому назад было.

Я развёл руками, показывая, что всё понимаю.

— Спасибо, что приехал и сказал, а то я бы тебя тут ждал.

И он уехал.

«Господи, хоть бы живьем до дому добраться», — подумал я.

Нужно было ещё на чём-то доехать до Приозерска, а оттуда на электричке до Ленинграда. Я подошёл к автобусной остановке в сторону Приозерска. Напротив, через дорогу я увидел женщину, стоящую на остановке в сторону Ленинграда. Тут до меня дошло, что должен быть прямой автобус до Сосново. Я перешёл через дорогу и спросил женщину об автобусе. Она сказала, что ходят каждые два часа и что ближайший будет через пять минут. Я так промёрз и был так измотан, что ввалившись в прогретый автобус я просто плюхнулся на свободное место у окна и тут же заснул.

«Господи, только бы живым добраться», — подумал я, засыпая.

Проснулся я от сильного удара по голове. Несколько секунд я вообще не мог понять, где я нахожусь. Придя в себя понял, что автобус очень резко затормозил, и я просто влепился лбом в спинку переднего сидения. Отскоблив от инея небольшой участок стекла увидел, что наш автобус аккуратно объезжает место ДТП (дорожно-транспортного происшествия). Прямо перед носом нашего автобуса столкнулся панелевоз с хлебовозкой. Хлебовозка лежала в кювете на боку. Я незаметно перекрестился и снова заснул.

Но на этом эта история не закончилась. Я две недели приходил в себя от всего со мной случившегося за один день. Потом снова позвонил Лёшка из Ларионова и сказал, что лес есть, транспортёр отремонтировали и можно приезжать. Морозы прошли. Когда я приехал снова в Ларионово, я не был уверен, что мне удастся вывезти лес сегодня, хотя бы одну машину. А вывезти мне надо было три машины по восемнадцать кубов леса. Я уже никому больше предварительно не звонил — ни водителям, ни начальнику цеха. Начальник цеха Бражниченко встретил меня, как старого друга. Он при мне позвонил кладовщице и дал добро на отгрузку. Я пошёл поболтать с Лёшкой. Он меня тоже хорошо встретил, чувствуя себя немного неловко из-за того, что не смог мне помочь в предыдущий раз. И тут я увидел Сергея. Он приехал на своем фискарсе с лесом под разгрузку.

— Лёшка! — сказал я, — помоги уговорить Серёгу перевезти мне лес.

Сергей рассказал, что поломка коробки скоростей была не серьёзной — просто попал неизвестно откуда взявшийся болт и заклинил коробку. После недолгих договоров он неожиданно быстро согласился сделать одну ездку. Мы загрузились и отвезли лес в Кузнечное, где и скинули его возле пилорамы. На обратной дороге я ему говорю:

— Серёга! Ты всё равно не успеешь на делянку. Сделай мне ещё один рейс!

Серёга задумался на несколько минут. Видимо, взвешивая возможность получить еще 25 рублей за рейс, а это деньги по тем временам были не малые, и возможность получить нагоняй от руководства.

— Ай, ладно, — махнул он рукой, — давай. Один рейс я уже сделал. Скажу, что гидравлика отказала.

Мы снова загрузились в Ларионово и привезли вторую партию леса в Кузнечное. На обратном пути я набрался наглости и снова обратился к Сергею.

— Серёга! Где два рейса там и три. Давай ещё один рейс сделаем?!

Сергей просто опешил от такого моего нахальства и сбавил скорость.

— Боже! Да сколько же у тебя леса выписано?

— Серёжа! Это последняя партия, — заверил его я.

Сергей вёл молча минут пять.

— Нет, Лёня, наверное, не получится. У меня не работает фара на манипуляторе, а без фары я не вижу брёвна и могу сломать манипулятор.

— Серёга! Сегодня мы всё успеем, — заверил я его.

— Давай рискнём! — снова махнув рукой, сказал Сергей.

Когда мы заканчивали третий рейс, было уже почти темно. Сергей запрыгнул в седло на манипуляторе и стал быстро разгружаться. Как только он сбросил последнее бревно ровно через три секунды стало черно. Пошёл снежный заряд, да такой плотности, что в двух метрах при включенных фарах ничего не было видно.

— Ну ты счастливчик! Ещё момент, и пришлось бы брёвна оставить на машине, — весело пробасил Сергей, заскакивая в кабину и на ходу отряхивая с себя снег.

Из-за снегопада мы не могли двинуться с места, ничего не было видно. Только минут через сорок, когда снегопад ослаб, мы потихоньку двинулись обратно. Очень довольные собой, тем, что нам удалось всё сделать, мы ехали домой. В кабине было тепло, тихо играла музыка из радиоприёмника «Альпинист», который был привязан к торпеде резиновым медицинским жгутом. Ехали в полной темноте, только в свете фар, как трассирующие пули на нас неслись снежинки. Дорога, уже знакомая до тошноты, снова и снова петляла между откосами и скалами. Когда мы проскочили самое опасное место на трассе, где дорога на повороте с хорошим уклоном сжата двумя скалами, Сергей вдруг нарушил молчание.

— Кстати, Леонид, а ты знаешь, что очень хорошо, что в те выходные мы с тобой не доехали до этого места?

— А что так? — поинтересовался я.

— Да в те выходные, если ты помнишь, были сильные морозы и гололёд. Так вот, на этом месте разбился фискарс с приозерской автобазы. Шёл гружённый, шла встречная машина, он стал тормозить, его занесло и сложило шестнадцать кубов на него. На прошлой неделе похоронили. Вот такие дела, — добавил он. До самого конца дороги мы молчали.

Прошло много дней, но я всё раз за разом возвращался к событиям этих двух выходных дней. Казалось бы, а что собственно произошло? Ну не смог вывести лес с базы, велика важность. Но всё дело было в том, как это происходило. Все события были как бы спрессованы во времени и пространстве и были очень наглядны. У меня было неимоверное желание выполнить задуманное. Все мои отчаянные попытки как-то переломить ситуацию приводили прямо к противоположному. События первого дня вселили в меня уверенность, что есть всё-таки высшие силы, влияющие на всё происходящее с нами. Но я не мог понять в чём я провинился перед всевышним. Почему мне не дано было выполнить задуманное, почему всё время что-то случалось, притом каждый раз что-то экстраординарное. И уже только после того, как я перевёз этот злосчастный лес, я что-то стал понимать. Пожалуй, провидение в тот день не наказывало меня, а спасало от чего-то плохого, что могло бы со мной произойти, а я дурачок и так и эдак пытался сунуть голову «под нож». В самом конце, когда я уже стал понимать, что я не так всё делаю, для закрепления материала я получил в лоб.

Теперь, когда со мной, что-то происходит необычное, неординарное, даже подчас неприятное для меня, то, что не вписывается в мои понятия о том, что как всё должно быть я знаю — это просто очередной урок для меня: «Не делай так, не иди туда».

Всегда хочется думать, что я знаю лучше других, что мне нужно, куда мне идти, что делать. А это не так. Разум далеко не всегда подсказывает правильные ответы. Нужно только услышать и понять — это голос с верху, который идёт изнутри тебя. А это самое сложное.