Вечерняя смена дежурной службы энергоцеха проходила спокойно. Оборудование работало исправно. Простоев по вине энергетиков не было. В помещении дежурной службы возле пульта управления мирно беседовали две женщины: начальница дежурной службы — Ольга Петровна, и оператор вентиляционных установок — пенсионерка тётя Даша.

Ольга Петровна была своенравной, пышнотелой тридцатилетней женщиной. Тётя Даша напротив — маленькой, тихой и незловредной. В тот момент, когда кто-то вошёл в дежурку, тётя Даша стояла лицом к дверям, а Ольга Петровна — спиной. Она даже не обратила внимания на хлопок двери. Но вдруг она увидела, как вытянулось от ужаса лицо тёти Даши и округлились глаза.

Раздался жуткий, леденящий душу бабий вой. Ольгу Петровну от этого искаженного ужасом лица тёти Даши и от её непрерывного, как вой сирены во время бомбежки, крика, затрясло, как отбойный молоток. Ольга Петровна боялась обернуться. Страх парализовал её. Казалось, что у тёти Даши бездонные лёгкие, и этому ужасу не будет конца.

Ольга Петровна резко обернулась. Пронзительный крик двух женщин донесся по пустым лестницам и коридорам до 14 этажа высотки…

Изабелла

Юрочка работал мастером строительного участка. После окончания строительного ПТУ он пришёл работать на Предприятие. Здесь за двенадцать лет он прошёл славный путь от разнорабочего до мастера участка.

Юрочка был чуть выше среднего роста, худ и жилист. У него было чуть вытянутое лицо, голубые, как будто всегда чему-то удивлённые глаза, и вечно сальные, почти до плеч, светлые волосы. Он был покладист и услужлив с начальством. На своём строительном участке он являл собой образец «коммунистического отношения к труду».

Хотя Юрочке было всего немного за тридцать, он уже имел одну, но пламенную страсть. Юрочка очень любил выпить. Но нужно отдать ему должное, пил он только после работы.

Предприятие выпускало электронную продукцию, поэтому спирт прямо сочился из всех его подразделений, как сок из спелого арбуза. Жидкая валюта была в то время самой твердой валютой в стране Советов.

Юрочке не составляло большого труда сделать одну-две халтуры в день, за которые с ним расплачивались спиртом. Делал он, конечно, не сам — посылал своих людей. Они делали полочки в подразделениях, ремонтировали мебель, двери, окна. Можно было бы сделать это и официально, написав заявку. Но это потребовало бы столько времени, нервов и сил, что проще было налить.

Выносить спирт с территории секретного предприятия было делом рискованным. Поэтому многие предпочитали выносить спирт не на себе, в плоских флягах, а в себе.

Видимо, из-за своей хлипкой комплекции, Юрочка очень быстро пьянел. Поэтому, хряпнув на ход ноги спиртику, Юрочка спешил на проходную. Нужно было быстро проскочить охрану, пока его не развезло. Кайф он получал уже по дороге домой.

Так вот. По этой дороге домой и приключались с Юрочкой самые курьёзные события в его жизни.

Дорога от Предприятия до метро занимала минут тридцать спокойным шагом. Она пролегала по заброшенной железнодорожной ветке, идущей между бетонными заборами двух заводов.

В этот день Юрочка возвращался домой по этому зелёному, цветущему коридору, как всегда, в приподнятом настроении.

В густых кустах вдоль дороги заливались птички. В залитой водой канаве клокотали лягушки и чинно плавали дикие утки. Огненно-красный диск садящегося солнца окрасил верхушки кустов и заборы в розовый цвет.

Юрочка шёл, как всегда, в хорошем настроении домой. В очень хорошем. Тем более, что в столовой он умудрился без очереди купить три кило винограда сорта «Изабелла».

Он накрутил на руку авоську с Изабеллой и безмятежно на ходу помахивал ею.

О! Юрочка аж присвистнул. Ещё одна приятная неожиданность. Засыпали котлован!

Этот котлован метров десять на двадцать уже много лет был одной из достопримечательностей тропы до метро. В незапамятные годы его вырыли славные службы Водоканала при ликвидации какого-то прорыва, да так и оставили в назидание потомкам.

Котлован со временем заполнился водой, разросся. Его заселили лягушки и пиявки. Иногда прилетали утки.

Этот котлован уже порядком всем надоел, поскольку огибать его нужно было с величайшей осторожностью, рискуя каждый раз бухнуться в воду. Особенно это раздражало, когда ты спешишь утром на работу или идешь с работы на автопилоте.

…И вот теперь, на том месте, где недавно был котлован, возвышался небольшой холмик.

«Похоже, только что засыпали, — подумал Юрочка, — даже следов свежих не видно. Есть ещё на земле места, где не ступала нога человека! Хоть тут я буду первым землепроходимцем!»

Юрочка смело и уверенно шагнул на засыпанный котлован и… провалился под землю… и под воду.

Видимо, заехавший в поисках свалки в этот тупик водитель самосвала не нашел ничего лучше, как ссыпать шлак в котлован. Легкий, плавучий шлак ровным слоем покрыл поверхность воды, замаскировав эту хитрую ловушку.

Нужно ещё отметить, что Юрочкина психика отличалась одной коварной особенностью.

Юрочку в экстремальных условиях «клинило».

Вместо того, чтобы быстро найти выход из какой-либо сложной сложившейся ситуации Юрочка как робот продолжал выполнять «заданную программу», то есть то, что он до этого момента делал.

Так вот, перед погружением в котлован, он двигался в сторону метро. Вынырнув на поверхность шлака, он, даже не подумав менять направление своего движения, поплыл к противоположному берегу котлована.

Авоська с Изабеллой, намотанная на руку, хорошо исполняла роль ядра, привязанного к ноге пирата. После нескольких минут барахтанья, Юрочка изобрел свой оригинальный способ передвижения в этой каше, поскольку ни ползти, ни плыть в ней было нельзя.

Он резко поднимал руку с авоськой из шлака и забрасывал авоську, как якорь вперёд. Потом осторожно подтягивался к ней. Добравшись таким способом до середины котлована, Юрочка понял, что «Изабелла» будет последним женским именем на его устах. С Изабеллой ему пришлось расстаться, и она безропотно легла на дно. Но отправляться за ней следом Юрочка не собирался.

Ему пришлось сменить технику передвижения. Он подныривал под шлак, проплывал под водой несколько метров, а потом, пробив его головой, выпрыгивал за очередной порцией воздуха. Трудней всего дались ему последние метры. Уже вконец обессиленный, он уткнулся в берег и стал судорожно шарить руками по земле в поисках опоры. Ухватившись за какую-то стойку, он попытался вылезти на берег. Но «стойка» вдруг дрыгнула и стукнула Юрочку в лоб, отчего он опять сполз в воду. Юрочка поднял голову и нос к носу столкнулся с двумя небритыми рожами. Мужики с вытаращенными глазами стояли на краю котлована, подавшись всем телом вперёд, и пытались разглядеть непонятное явление природы.

В раскрытых глазах стоял ужас. У одного из них нервно дёргалась прилипшая к отвисшей нижней губе беломорина.

От неожиданности Юрочка матюгнулся и ушёл под воду. Его уже совсем оставили силы, и он со всем смирился, когда почувствовал, что чья-то сильная рука тащит его за волосы на свет божий.

— Ну ты, мужик, даёшь! — услышал Юрочка, лёжа ничком на земле.

— Мы подумали, что чёрт из земли пытается вылезти. Голова чёрная, то здесь появится, то там. И не кричит. Такая нас жуть взяла!

— Ты что ж на помощь не звал? Если бы ты в последний момент не ругнулся, я ни за что не стал бы тебя под водой шарить. Ну ты артист!

— Изабелла утонула, — отфыркавшись, выдавил из себя Юрочка.

— Так ты что там, ещё и с бабой был?! — мужик даже в лице изменился. Один из них стал судорожно раздеваться.

Шлак попал Юрочке не только в рот, но видимо и в лёгкие. Юрочку стал душить кашель и смех. К тому моменту, когда он откашлялся, мужик уже стоял перед ним в длинных семейных трусах в цветочек. Мужик уже двинулся на своих белых, кривых и жилистых ногах к карьеру, когда Юрочка смог выдавить из себя:

— Виноград! Виноград утонул.

— Какой ещё виноград? — мужик замер с занесённой над карьером ногой, — виноград, сорт такой — Изабелла. Три кило утонуло. Не баба это, виноград, — давясь от смеха, выговорил Юрочка.

После пережитого у Юрочки началась нервная разрядка. Он катался по земле, и его просто душил смех. Мужики с вытянутыми лицами вначале ошалело смотрели на него. Потом до второго стало что-то доходить, и он начал подхихикивать. Через минуту они уже все втроем давились от смеха, показывая друг на друга пальцем.

Закончилось всё это тем, что мужики проводили чумазого Юрочку домой, где он выставил почти литр спирта. Весёлая попойка по поводу второго дня рождения Юрочки не давала уснуть соседям почти всю ночь.

Влип

Я неточно сказал, что у Юрочки была одна страсть — спирт. Была у него ещё одна страсть, про которую все знали — рыбалка.

Весь цех знал о его увлечении. Юрочка мог часами рассказывать про свои вылазки на зимнюю и летнюю рыбалку, но больше всего он любил к ней готовиться.

Летом он корпел на производстве по изобретению нового ящика для зимней рыбалки. Зимой точил и отливал всевозможные хитрые блесны на летнюю рыбалку.

Был декабрь месяц. Уже три недели стоял мороз. Ладога встала. Юрочка с упоением готовился к подлёдному лову. Всё было готово, не хватало только опарыша (личинок мухи).

У Юрочки было одно заветное место, где опарыша можно было добывать тоннами. Это была территория, прилегающая к мясокомбинату.

От предприятия до мясокомбината было рукой подать. Была пятница. Рабочий день закончился, и у Юрочки в предвкушении рыбалки и выходных дней было предпраздничное настроение. Он был чуть-чуть навеселе. На нём была модная болоньевая куртка на синтепоне и пыжиковая потёртая шапка. На ногах сверкали новые зимние ботинки на искусственном меху, которые он купил за неделю до этого.

И вот, подходя к заветному месту за территорией мясокомбината, Юрочка провалился по щиколотку сквозь тонкую ледяную корку, покрывающую навоз.

Новые ботинки сразу же доверху наполнились вонючей свиной жижей.

Юрочка, с огромным трудом вытягивая ноги из навоза, выбрался на твердую почву. Ситуация патовая. Переодеться или вымыться в какой-нибудь луже на морозе просто нереально. Лужи не найти. Ещё весь ужас был в том, что это был свиной навоз, а он пахучее коровьего на порядок.

Жилых домов поблизости не было, да и кто его, такого «душистого», пустит. Оставался единственный вариант — срочно рвать когти домой на общественном транспорте.

Юрочке повезло, и он вскочил на заднюю площадку уже отходящего троллейбуса. На задней площадке троллейбуса народ был спрессован, как шпроты в банке.

Было тепло и народ, уставший после рабочей недели, мерно покачивался в такт прыжкам троллейбуса на рытвинах.

С приходом Юрочки всё изменилось. Народ проснулся, все стали внимательно вглядываться в лица рядом стоящих, тихо втягивая воздух. Кто-то начал поднимать ноги и заглядывать на подошвы своих ботинок. Один Юрочка никуда не вглядывался. Он смотрел в потолок и что-то насвистывал. Ситуация усугублялась ещё тем, что Юрочка встал как раз напротив жалюзи воздушного отопления салона, находящихся возле пола, откуда ему прямо на ноги дул горячий воздух. Через две минуты вонь стала просто невыносимой, и народ пришёл в движение. Часть пассажиров выпрыгнула на следующей остановке, а вторая часть, решив спастись, ломанула вперёд. Центр тяжести сместился, и троллейбус аж наклонился вперед, задрав зад, то есть заднюю площадку, на которой в гордом одиночестве, подняв голову, стоял Юрочка.

Р.S. Рыбалка удалась. Опарыша он принес домой в достаточном количестве — полные ботинки. Ботинки, однако, спасти не удалось.

Фантомас

На свои всевозможные увлечения, да и вообще на жизнь, Юрочке, как и любому нормальному человеку тогда, денег не хватало. Можно было выполнить за месяц даже несколько производственных планов, но больше оклада всё равно не получишь.

Дополнительно заработать можно было только двумя способами.

Можно было подхалтурить где-то, или что-то стянуть с производства и продать. Искать где-то халтуру и работать во внеурочное время было Юрочке, как говорится, «в лом». Поэтому система «стянул-продал» была оптимальной и не требовала ни умственных, ни особых физических усилий. Приобрести какие-либо материалы в магазинах было практически невозможно. Кроме железных вёдер, замков и гвоздей свободно в магазине ничего нельзя было купить. Склады же предприятий были завалены никому не нужными материалами и оборудованием, которые кто-то когда-то выписал под какие-то проекты и не использовал. Зарплаты у всех были мизерными, поэтому среди масс широко бытовал принцип жизни: «Когда от большого берёшь немножко — это не грабёж, а просто делёжка».

Короче говоря, всенародное движение «несунов» процветало и широко шагало по всей нашей огромной стране. Несли всё, что можно унести в кармане, на теле, разместить в тележке, грузовике. Способ перемещения материальных средств за территорию зависел в полной мере от занимаемой должности несуна.

Способов выноса существовало десятки тысяч. Дома, во время застолий народ мог часами описывать самые хитроумные и оригинальные способы выноса, часами смаковать их, делиться своим богатым опытом в этом деле.

Не удержусь, чтобы не вспомнить самые оригинальные и известные случаи.

Многие работники нашего подразделения перешли к нам работать с соседнего мясокомбината, и они с упоением вспоминали те времена.

Чтобы вынести свиную тушу, мужики надели на неё штаны, ватник, сапоги, шапку-ушанку, взяли её под «руки» и потащили к проходной. Изображая из себя пьяных, чуть покачиваясь, они проволокли тушу через проходную, мимо возмущённой охранницы.

— Ну надо же! Напился, как последняя свинья! — и она была права.

Копчёную колбасу умудрялись вывозить в баке ассенизационной машины, предварительно упаковав ее в полиэтиленовые и резиновые мешки.

Вызывали на мясокомбинат машину скорой помощи, как будто у кого- то сердечный приступ, и вывозили в скорой на носилках целые туши.

Самым простым способом было перебросить через забор предприятия. Но этот вариант требовал напарника, определенной сноровки и слаженности действий обоих, поскольку перебрасываемый пакет мог попасть к случайному прохожему в переносном и в прямом смысле этого слова. Известны случаи, когда случайных прохожих зашибало связкой твёрдокопченой колбасы.

Труднее всего было народу выносить крупногабаритные вещи, но и в таких случаях изобретательность нашего народа, как всегда, была неиссякаема.

Был у нас туристической группе сварщик со Ждановского судостроительного завода. Все звали его Лёлик. Для группы нужны были большие походные котлы, которые тогда ни в одном магазине купить было невозможно. Наша руководительница спросила Лёлика, нельзя ли у них на заводе заказать такие котлы. Ответ Лёлика был предельно краток: Легко!

Я это счёл за браваду, поскольку сам немного работал на Ждановском заводе и знал, что охрана там очень бдительная, и вынести что-либо с завода — очень проблематично. Каково же было мое изумление, когда Лёлик вытащил из рюкзака три котла, вставляющиеся один в другой, причём самый большой был на сорок литров!

На мой вопрос, как ему удалось их вынести с территории завода, он простодушно рассказал.

— Я наполнил вёдра водой, на плечо положил тряпку и пошел через проходную. На вопрос охранника: — Куда идешь?! — я просто ответил:

— Что, не видишь? Иду окна в проходной мыть!

Но самыми захватывающими и любимыми рассказами у народа были истории про вынос спирта.

Самым распространенным и простым способом было вынести спирт за поясом в специальной плоской фляге из нержавеющей стали. На всех производствах были умельцы, которые изготавливали такие фляги от 0,5 до 2-х литров. Были оригиналы, которые, опасаясь обыска охраной, заливали спирт в медицинскую резиновую перчатку и прятали в плавках на первопричинном месте. Правда, один такой «оригинал» признался мне в приватной беседе, что один раз эта, казалось бы, безотказная система транспортировки дала серьезный сбой. По дороге домой в автобусе у него лопнула перчатка. Он получил сильнейший ожог паха и всего к нему прилагающемуся. Целую неделю он провел на больничном, передвигаясь по квартире, как заправский казак — широко растопырив ноги.

Для выноса большого количества спирта брали стальную трубу диаметром 80-100 мм и длиной 4-6 метров, заваривали торцы, вваривали резьбовую пробку, тем самым превратив её в длинную канистру. Затем бригада сантехников брала эту импровизированную трубу-канистру с залитым в неё спиртом на плечо и несла через проходную, якобы для замены наружных коммуникаций.

Но самый оригинальный способ, о котором я слышал, был такой.

По направлению к проходной двигалась компания молодых людей, на ходу играя в футбол куском льда. Не доходя до проходной, кто-то из компании давал «не точный пас» и льдина улетала под входные ворота за территорию предприятия. Там её хватал «случайный прохожий» и убирал в полиэтиленовый пакет. Этот «футбол» закончился только после того, как начальник охраны задался вопросом: откуда молодые люди берут лёд в июле месяце. Ребята просто брали спирт и замораживали его в жидком азоте. Первого и второго в лаборатории у них было в избытке.

Вернёмся к истории про Юрочку.

В этот раз у него была непростая задача. Он пообещал соседу по лестничной площадке притащить для покраски дачи сорокалитровый бидон с синей краской. Поскольку он был мастером строительного участка, то привлекать своих рабочих к этой операции ему не хотелось. Юрочке всё время приходилось их гонять и наказывать за пьянки в рабочее время, поэтому давать кому-то на себя компромат ему не хотелось. Пришлось делать всё самому.

По периметру всей территории предприятия шёл бетонный забор. Территория примыкала к пустырю. Когда-то по забору шла система электронной охранной сигнализации, но она не могла долго прожить рядом с нашим смекалистым народом. Её быстро вывели из строя, перебрасывая через натянутые провода системы тончайшую медную проволоку. Она постоянно давала ложные срабатывания, и охрана, которой надоело бегать по вызовам, просто отключила её.

Короче говоря, сигнализация не работала, и это сильно упрощало всё дело.

В этот вечер Юрочка нашел повод для сверхурочной работы, выписал себе наряд и остался один в цеху. Это было начало осени, и к семи часам вечера на улице было уже темно. Оглянувшись, Юрочка подтащил бидон с краской к уже облюбованному месту забора, где не было колючей проволоки. Приставив к забору припрятанный заранее ящик, Юрочка, крякнув, поставил бидон с краской на ящик. Затем он залез на ящик сам. Оставалось закинуть бидон на край забора на высоту почти в два метра и столкнуть его на другую сторону. Юрочка ещё раз огляделся вокруг. Никого. Он нагнулся и ухватился за обе ручки бидона. Потом он начал раскачивать бидон перед собой, всё увеличивая и увеличивая амплитуду. В верхней точке он делает рывок и ему всё-таки удаётся забросить бидон на забор. Бидон оказался на краю забора у него над головой. Он держал его на вытянутых руках в перевёрнутом положении, донышком вверх. Чтобы бидон перевалился через забор, оставалось только его ещё протолкнуть вперед сантиметров на десять. Юрочка весь вытянулся, напрягся, встал на цыпочки. Руки его дрожали.

Покачивая бидон, он стал проталкивать его всё выше и выше. И вот когда оставалось сантиметров пять, произошло непредвиденное.

Крышка бидона, закрытая на «лягушку», с хлопком открылась. Юрочка только успел закрыть глаза, рот и наклонить голову, как вязкий пахучий поток хлынул на него. Краска струей потекла за лацкан пиджака, за шиворот. Сразу же стало легче держать бидон. Нормальный человек в такой ситуации бросил бы бидон и отскочил бы в сторону, но как я уже говорил, Юрочку в критических ситуациях, что говорится, «клинило». «Заклинило» его и в этот раз.

До конца не понимая, что произошло, он стоял обалдевший у забора на ящике, держа бидон над головой на вытянутых руках. Держал до тех пор, пока краска не перестала на него капать.

Только после этого Юрочка пришёл в себя и отбросил пустой бидон в сторону.

Краска была отличная, свежая, пентафталевая. Синяя. Сразу же поняв, что костюм он безвозвратно испортил, он стёр основную массу краски с головы пиджаком, и отбросил его в сторону. В цеху оставалась только дежурная служба в энергоблоке. Только они могли ему сейчас помочь. К ним он и пошел.

Краска на теле, рубашке и брюках стала быстро застывать, и движения Юрочки становились всё медленнее и скованнее. Походка его стала напоминать то ли походку водолаза в глубоководном скафандре, то ли походку робота с разряженными батарейками…

Вечерняя смена дежурной службы энергоцеха проходила спокойно. Оборудование работало исправно. Простоев по вине энергетиков не было. В помещении дежурной службы возле пульта управления мирно беседовали две женщины: начальница дежурной службы — Ольга Петровна, и оператор вентиляционных установок — пенсионерка тётя Даша.

Ольга Петровна была своенравной, пышнотелой тридцатилетней женщиной. Тётя Даша, напротив — маленькой, тихой и незловредной. В этот момент, когда кто-то вошел в дежурку, тётя Даша стояла лицом к дверям, а Ольга Петровна — спиной. Она даже не обратила внимания на хлопок двери. Но вдруг она увидела, как вытянулось от ужаса лицо тёти Даши, и округлились глаза.

Раздался жуткий, леденящий душу бабий вой. Ольгу Петровну от этого искаженного ужасом лица тёти Даши и от её непрерывного, как вой сирены во время бомбёжки крика, затрясло, как отбойный молоток. Ольга Петровна боялась обернуться. Страх парализовал её. Казалось, что у тёти Даши бездонные лёгкие, и этому ужасу не будет конца.

Ольга Петровна резко обернулась. Пронзительный крик двух женщин разнёсся по пустым лестницам и коридорам до 14 этажа высотки…

В те годы в прокате на экранах советских кинотеатров снова стали крутить французскую кинокомедию «Фантомас».

Юрочку, ввалившемуся в помещение дежурки, с ног до головы синего, с блестящей синей рожей, с его скованными, механическими движениями гримировать под Фантомаса не надо было. Он просто был самим воплощением УЖАСА.

Юрочка думал, что самое страшное уже позади, но шок и ужас, который он испытал от этого жуткого, протяжного бабьего воя дуэтом, был ни с чем не сравним. От этого крика его просто затрясло крупной дрожью. Он понял, что если они так орут, значит с ним случилось что-то ужасное. Может быть, он даже уже умер, но ещё не понял это!

Слипшиеся было на его голове волосы, встали дыбом, и он тоже закричал от ужаса. Это уже было трио.

Кто из них первым перестал орать, потом они уже не могли вспомнить.

Помнили только, как выпили на троих весь запас корвалола из цеховой аптечки.

Потом всю ночь оттирали Юрочку всеми возможными средствами.

И хотя на него израсходовали весь квартальный цеховой запас ветоши и керосина, полностью оттереть его не удалось. Лицо и тело Юрочки так и остались сине-лилового цвета, волосы — просто синими.

Женщины нашли ему в мужской раздевалке старую, замасленную рабочую одежду. Он надел робу прямо на голое тело и в таком виде первым троллейбусом поехал домой. Вообще вид у него был, как у свежевыкопанного трупа. Синие волосы, сине-фиолетовое лицо, грязная, изорванная одежда, из-под которой виднелось бледно-фиолетовое тело. Редкие, утренние пассажиры первого троллейбуса с нескрываемым ужасом смотрели на Юрочку, как на упыря, и молча жались в другом конце салона. Запах от него был такой, как будто его год вымачивали в керосине.

Жену о случившемся Юрочка просто забыл предупредить. А зря.

Она уже привыкла, что он может загулять с друзьями в гараже до утра. Легла спать, мысленно продумав всё, что скажет мужу, когда он утром припрётся пьяный домой. Услышав звонок в дверь, она встала в ночной сорочке с кровати и, потягиваясь, громко шлёпая тапочками, пошла открывать дверь.

Своим пронзительным визгом она разбудила всю лестницу. Как она потом объяснила, первое, что она подумала, что её мужа ударило током, его тут же похоронили, а он мёртвый откопался и пришёл домой.

Волосы пришлось сбрить, костюм и ботинки — выбросить.

Целую неделю, пока Юрочка бы на больничном, всё Предприятие дружно гоготало, бурно обсуждая «новые приключения Фантомаса».

И ещё долго после случившегося Юрочка просыпался по ночам в холодном поту от звучащего в его ушах, леденящего душу, истошного вопля двух тёток, который оставил на его психике неизгладимый след на всю оставшуюся жизнь.